Vic.trofimov

Кое-какие законы и дело Чудновец.

По американским законам Чудновец села бы без всяких разговоров на много лет. Ибо американский УК, чудесный в своей добродетельности, гласит:

18 U.S.C. §1466A Any person who . . . knowingly produces, distributes, receives, or possesses with intent to distribute, a visual depiction of any kind, including a drawing, cartoon, sculpture, or painting, that--

(1)(A) depicts a minor engaging in sexually explicit conduct; and (B) is obscene; or

(2)(A) depicts an image that is, or appears to be, of a minor engaging in graphic bestiality, sadistic or masochistic abuse, or sexual intercourse, including genital-genital, oral-genital, anal-genital, or oral-anal, whether between persons of the same or opposite sex; and (B) lacks serious literary, artistic, political, or scientific value;

or attempts or conspires to do so, shall be subject to the penalties provided in section...

Any person who, in a circumstance described in subsection (d), knowingly possesses a visual depiction of any kind, including a drawing, cartoon, sculpture, or painting, that—

(1) (A) depicts a minor engaging in sexually explicit conduct; and (B) is obscene; or

(2) (A) depicts an image that is, or appears to be, of a minor engaging in graphic bestiality, sadistic or masochistic abuse, or sexual intercourse, including genital-genital, oral-genital, anal-genital, or oral-anal, whether between persons of the same or opposite sex; and (B) lacks serious literary, artistic, political, or scientific value;
or attempts or conspires to do so, shall be subject to the penalties provided in section...

(d)Circumstances.—The circumstance referred to in subsections (a) and (b) is that—
(...)
(5) the offense is committed in the special maritime and territorial jurisdiction of the United States or in any territory or possession of the United States.

( https://www.law.cornell.edu/uscode/text/18/1466A )

Деяние Чудновец полностью подпадает под этот закон. Она distributed visual depiction
of a minor engaging in sadistic abuse, каковой депикшн совершенно очевидным образом lacks serious literary, artistic, political, or scientific value. Подчеркну, что выехать не удалось бы даже на том, что политическую ценность имело размещение этого депикшна с целью привлечь общественное внимание и покарать виновного в издевательстве. По американском закону, чтобы тут не было преступления, ценность должен иметь САМ депикшн, а не его размещение в тех или иных обстоятельствах.


Каков же закон РФ на эту тему и чем он отличен от американского? В РФ есть УК 242.1. По ней наказываются "изготовление, приобретение, хранение и (или) перемещение через Государственную границу Российской Федерации в целях распространения, публичной демонстрации или рекламирования либо распространение, публичная демонстрация или рекламирование материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних",
причем "Под материалами и предметами с порнографическими изображениями несовершеннолетних... понимаются материалы и предметы, содержащие любое изображение или описание в сексуальных целях [курсив наш]:
полностью или частично обнаженных половых органов несовершеннолетнего;
несовершеннолетнего, совершающего либо имитирующего половое сношение или иные действия сексуального характера;
полового сношения или иных действий сексуального характера, совершаемых в отношении несовершеннолетнего или с его участием;
совершеннолетнего лица, изображающего несовершеннолетнего, совершающего либо имитирующего половое сношение или иные действия сексуального характера.
Не являются материалами и предметами с порнографическими изображениями несовершеннолетних материалы и предметы, содержащие изображение или описание половых органов несовершеннолетнего, если такие материалы и предметы имеют историческую, художественную или культурную ценность либо предназначены для использования в научных или медицинских целях либо в образовательной деятельности в установленном федеральным законом порядке".

По сравнению с американским этот закон мог бы быть назван просто укрывищем разврата. ВО-ПЕРВЫХ, он не криминализует хранение _без_ цели распространения. То есть вот, допустим, Иванов, следуя своим прихотливым вкусам, изобразил цветными карандашиками, с целию упражнения и возбуждения своего сладострастия, октябренка Васю (или комсомольца Васю, с подписью, однако ж, что 18-летие у него наступит лишь через 15 минут), утоляющего грубо-чувственные вожделения с домашним попугаем Феденькой (для вящего кощунства пусть попугай будет тоже самец, а вдобавок инвалид - скажем, хвост ему кошка отгрызла, - и в отношении его чинится акт насилия, или, напротив, это он, попугай, есть принудитель по отношению к Васе), -
и не то чтоб этот рисунок имел художественную, научную и пр. опчественную ценность
так если Иванов этот рисунок никому не показывает, то по закону РФ он свободен от преследования! И лишь если он этот рисунок кому-нибудь покажет, то уже попадет под 242.1 УК. А ежели только сам просматривает - то не попадет. Разве ж это защита детей, тем более выдуманных и нарисованных цветными карандашиками?

Вот по американскому закону такой Иванов преступник, даже если он просто хранит у себя данное свое произведение. Ибо нефиг.

Далее, закон РФ ограничивает преследование ситуациями, если Иванов все сие изобразил, чтобы тешить свою похоть ("с сексуальными целями"). Если же Иванов все сие изобразил с иными целями - например, ради черного юмора, в том числе издевательства над всем соотв. законодательством, или для упражнения в рисунке, словом, с любым, - то он не преследуем. Не то в США: там цели совершенно не важны, все одно уголовное преступление.

Далее, ежели рисунок Иванова будет признан представляющим хоть какую художественную ценность - так окаянный опять выйдет сухим из воды! Не то в США: там нужно, чтобы этот рисунок имел не просто худ. ценность, а СЕРЬЕЗНУЮ худ. ценность. Ежели же рисунок тот имеет худ. и т.п. ценность, но не "серьезную" - то плиз под уголовное преследование.

Конечно, тут можно сказать, что в угоду гнилому эстетизму закон США поощряет гнуснейший разврат и лишает людей равноправия, ибо ежели, стало быть, человек нарисует Васю с попугаем, гнусно злоупотребляя своим художественным талантом, так, что рисунок будет-таки иметь серьезную худ. ценность, то он свободен; а если он то же самое сделает с меньшим мастерством - то пожалте под суд. Это как же понимать, товарищи? Ну, впрочем, из положения выйти легко: признать, что по определению не может быть серьезной худ. и проч. ценности там, где нет простоты, добра и правды. И все сойдется. Но, впрочем, мы отвлеклись от темы - ведь и на Солнце есть пятна; мы здесь ведь взялись писать не о недостатках американского закона супротив Опоньской правды, а об упущениях российского закона по сравнению с американским (упущения - если мерить, конечно, по той же Опоньской правде).


Далее, закон Рф страшно сужает перечень преследуемых сюжетов сравнительно с американским.
Перечень РФ отвечает лишь участию в sexual intercourse, bestiality и еще части sexually explicit conduct (а именно той, где задействовано то, что перечислено в УК 242.1). А где же вся остальная часть sexually ecplicit conduct, а также sadistic or masochistic abuse? Нету их! За их изображение применительно к несовершеннолетним карают только в США, а в РФ не карают! Свирженье-покушенье! Именно по этой причине ускользнула все-таки от суровой кары Чудновец: видео, ею перепощенное с целью добиться негодования и кары виновным, изображало именно сцену sadistic abuse, и даже орган там фигурировал совсем не половой (хотя иной раз кажется, что американские законодатели рождаются именно из него, да и не только, бывает, американские). И производилось это видео первопроизводителем явно не с "сексуальными целями", а с целью увековечить глумление над беззащитным. По сим причинам под 242.1 деяние Чудновец не подпадало,  осудивший ее по этой статье суд грубо нарушил закон РФ,  а последний приговор (оправдание Чудновец) оному закону как  раз соответствует. А вот если б был закон, как в Америке, то черта с два она бы увернулась!

У меня, конечно, мало сомнений в том, что вскоре РФ дойдет до высот свободы и цивилизации в изложенных вопросах. Но я вынужден описывать пока то, что есть.

Быть может - мне страшно и подумать о таком, но в моем возрасте уже надо встречать ужас, прямо глядя ему в глаза, - что найдутся и такие кощунники, которые позволят себе думать, что, к примеру, за рисунок с Васей и попугаем, даже если его показать всем совершеннолетним соседям и родственникам, а также еще каким-то совершеннолетним лицам, а равно и за какой бы то ни было другой рисунок, не разглашающий тайны частной жизни и не содержащий клеветы и преступных призывов, храни ли его, покажи ли его, - за все за это преследовать так же недопустимо, как за рисунок, непочтительно изображающий императора Цинь Шихуанди, или за рисунок с цветочком (даже без пчелки, а то, знаете ли, пчелки... У них же прям как у бабочек). И что те, кто это делают (и те, кто относится к этому одобрительно или терпимо, и потому избирают тех, кто эти законы принимают)... - ну там всякие прям плохие слова прям про них говорят! А если не говорят, так думают! И прибавляют, что граждане, которые наказанию предавали за непочтительные отзывы о государе, Господе или Пророке, - они по крайней мере не прикидывались, что они собой представляют что-то иное, в отличие от американских и прочих релевантных для обсуждаемой темы ревнителей свобод и защит всех зайчиков от всех волков. Они, конечно, были обычно поопаснее, но не гаже.

Но нам такие кощунники не указ. А кому они указ, пусть подумают об УК свободной демократической Федеративной Республике Германия, в котором есть такая статья:

Wer öffentlich, in einer Versammlung oder durch Verbreiten von Schriften (§ 11 Abs. 3)
1. die Bundesrepublik Deutschland oder eines ihrer Länder oder ihre verfassungsmäßige Ordnung beschimpft oder böswillig verächtlich macht...wird mit Freiheitsstrafe bis zu drei Jahren oder mit Geldstrafe bestraft.

"Любое лицо, которое публично, на собрании или путем распространения сочинений (§ 11,3)
1. Федеративную Республику Германии или одну из ее Земель или их конституционный порядок оскорбляет или злонамеренно очерняет,... наказывается лишением свободы на срок до трех лет или штрафом".

С отягчающими -  до 5-ти лет тюрьмы (это если означенное очернение и оскорбление автор "намеренно направлял против существования Федеративной Республики Германии или против конституционных принципов").

https://www.gesetze-im-internet.de/stgb/__90a.html

И правильно! Всякая ... лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться.
В этой области РФ тоже есть к чему стремиться. А то варвары, одно слово.

***

Оффтоп - наткнулся у К.А.Крылова:
"А ведь было время, когда писания "Акунина" читались примерно так же, как сейчас - "Спутник и Погром". Ну вот реально так же. "Боже, он пишет хорошо про Российскую Империю и русские у него не уроды!" Потом выяснилось, что русские у него всё-таки уроды, чудовищные причём уроды, а сам он...."

Удивительно, какие бывают полные или частичные совпадения и открытия. На мой взгляд, так писания Акунина и сейчас читаются точно так же, как СиП, в смысле, совершенно в одну цену. И русские там и там - сильно непохожие на реальных и, действительно, гм... ну в общем да, примерно как у К.А. подмечено в отношении Акунина.

А вообще про Российскую империю лучше всего читать записки, дневники и письма самих людей Российской империи (а также сопоставимые русские тексты доимперского периода - XII-XIII и XV-XVII вв., и иностранные сообщения о Руси, столь плотно пользуемые Мединским. Именно читать подряд (а не исследовать - это другая задача), как если бы ты просто жил в городе и слушал год за годом разговоры соседей. Лет через 20 такого чтения очень многое оказывается возможным понять про очень многое - даже про столь набившее всем оскомину в перепевах отличие "русских" от "советских" (не отождествлять, естественно, советских с русскими советского периода или вообще с людьми советского периода; напротив, как раз такое чтение само позволяет тебе отличать "русское" от "советского" в твое собственное время). Одно из самых ярких впечатлений (помимо того, что и так всем известно - пресловутая "тоска по сильной руке, стокгольмский синдром по отношению к тиранам, жажда быть под властью оных" и все такое реально не существовали в то время вовсе. Дракулу назвали "жестоким и мудрым" бедные советские переводчики Курицына, сам Курицын назвал Дракулу "зломудрым = предельно изощренным во зле". Петра Алексеевича при жизни склоняли по всей России и простой народ, и дворяне да бояре)

- это практически полное отсутствие у русских модуса "я, хороший чудный креакл/русский/трудящийся/развитой человек/носитель правильных ценностей, - есмь угнетаем злыми сильнейшими, против которых сам не можу, ибо они страшлы и ужаслы: педобирами, кавказцами, бандеровцами, гомосексуалистами, буржуями, автовладельцами, объективизаторами-мужчинами, подлыми лживыми бабами, западной мировой закулисой, ихними растлевающими мультфильмами, нет, вовсе даже косными ленивыми анчоусами, нет, антисемитами, нет, русофобами, и вообще недоценивающими и обесценивающими меня оскорбителями моих чуйств, и, сука такая, соседом по этажу! - пусть же могучее начальство меня от них от всех оградит и их растопчет! Пусть им всем дадут двушечки, десяточки и десяточки без права переписочки! (в прогрессистском варианте еще и: и шоб без пособий, пенсий и бюджетного здравоохранения! шоб вертелись, суки ленивые!)".

"Советские" на этом модусе, наоборот, стоят. А у русских он бывал в виде крайнего исключения, вроде "дохтур в колодец холеры напустил", или "мартинисты запустили свои щупальцы", или "охота вам думать о корме для этих скотов" - когда у кого-то совсем крышу локально срывало от бедствий, либо и не было крыши - вот такие они уродились или выросли. Вот Акунин и СиП действительно этот модус, как по мне, всегда и воспроизводили, и воспроизводят, примерно с одинаковой (и не самой типичной для этого модуса - обычно более истеричного) вальяжностью. Конечно, могучее начальство у них должно было бы производить разные меры, это да.

Это все даже не оффтоп к основной теме поста, т.к. американский процитированный закон и все прочее благочиние стоит в точности на "советском человеке". Люди Америки и Европы в "советского человека" перерождаются со скоростью, которая даже меня удивляет, хотя я "и раньше знал".

(А вот с чем после сквозного 20-30-летнего чтения дневников, исторических анекдотов и писем русские XII - XIX веков ассоциироваться начинают - это с исландскими сагами и "Кругом Земным", только очень, очень смягченными, и, кроме того, дополненными веселостью, разнообразием и чувством юмора. Видимо, "широта", о которой с XIX века писано-переписано, эти дополнения и называла).

Не знаю, как у кого, но у меня это выражение сперва проходило в контексте уничижительном. Так оно падало на мой слух до того, как я узнал, откуда оно пошло. Когда же выяснилось, что принадлежит оно якобы Блезу Паскалю, все поменялось.


Блез Паскаль? Это имя было для меня одним из самых высоких, до созвучия ему я почти не дотягивался. Особенно недоступно в своей яркости и чистоте было имя, Блез. Оно было для меня каким-то слишком уж кристалльным. Хоть я вроде как без проблем, откликался, например, Гете.


Когда же, спустя время, выяснилось, что Блез Паскаль высказался о человеке, как о «мыслящем тростнике» в ключе малости и незначительности его перед лицом Вселенной, то есть так, как я то и почувствовал, меня это совсем не обрадовало. Наоборот. Тут было что-то не то. «Мыслящий тростник» о человеке не мог быть просто метафорой. И потом, Блез Паскаль мог лишь применить его, а не придумать. Ведь прежде всего он был математиком и физиком. А уж потом поэтом. Строжайшая научность, доходя до своего предела, должна была быть как-то уравновешена, откуда его философская поэтичность. Но он явно не случайно представил человека именно тростником, а не былинкой-пылинкой...


Я попробовал отбросить кажущуюся простоту метафоричности, опустить поэтический и философский аспекты и, просто представив себя полым и сухим, прислушался: а что если мы и правда устроены как-то так? По такому именно принципу? И, говоря о мыслящем тростнике, не говорил ли Блез Паскаль в первую очередь о себе и ему подобных – о тех, кто способен откликаться идеями на идеи, резонируя так же, как резонирует хорошо просохший тростник?


Вообще тростник ведь растет погруженным корнями в воду. Добрая треть его колен спит под водой, почти ни на что не откликается и почти ничего не слышит. Очень смутно, по самой общей вибрации ствола догадывается, что какие-то дела все-таки происходят над поверхностью.


Колена над поверхностью, добрая треть, а то и больше, тоже все еще очень сырые внутри. Все, что они могут это - воспринимать внешнее трение воздуха о себя и других. Тростник растет так часто, что ветер может петь в его стеблях, но они, раскачиваясь и ловя ноты, все же больше общаются с их помощью между собой, чем откликаются самому ветру.


И только колена, которые достаточно высоко отошли и достаточно внутри себя высохли, могут давать чистые резонансы. Меньше сырости – меньше помех. Тоньше стенки – чище отклик. И не столько ветру – тому что за ним. Как у Блеза Паскаля.

Касательно восприятия собственных рамок:

- восприятие индивидуального, как функции общего: индивидуальное проявляется в общем, а не исчезает в нем

- избегание восприятия тривиального: кручение на месте, свойственное тривиальному, действует гипнотически, утомляет, порождая невозможности всякого рода (клише речи и поведения, комплексы, страхи) - избегая его, выходишь из-под этого гипноза, сохраняешь энергию, раскрепощаешься

- восприятие собственных промахов и простраций как новых возможностей выбора, а не ограничений, которые надо убрать: следствие – невозможность самообмана




- в диалоге: стремление к восприятию сути – того, кто чем движим, а не только к согласованию словарей, не говоря уже о бодании или просто трении оболочками

- не восприимчивость к манипулированию, если внутренне не воспринимается тривиальное: внешним программам не на что сесть – любые тривиальные алгоритмы не достигают цели

- восприятие т.н. «зла», как промаха подобного собственным промахам, с которыми бороться не надо: не то, чтобы зла нет, но это то, что заведомо мимо

- восприятие времени не как соперника, с которым наперегонки, а как помощника, которого надо наоборот, выпустить немного вперед и так за ним следовать

- у тех, кому удается следовать, появляется качество позволительности, когда можешь позволить себе и не выбирать - выбор осуществляется сам, как единственно возможный для тебя, хоть он и выглядит вынужденным – восприятие выбора становится восприятием своего призвания

Посмотрел, кто с кем объединяется... Возникло впечатление довольно странного союза очень разных сил. Как-то получилась смесь. Чтобы это увидеть, я смотрел не на статьи журналистов и не на партийные листовки. Я, конечно, читал всяческую художественную литературу. Там есть такой момент - в разных жанрах хорошо сделаны разные "неважные" вещи. Например, детективы классического образца - это замечательное пособие по бытовым привычкам людей. Там это сделано плотно и качественно, и если смотреть на то, как люди курят, чистят зубы, моют посуду, режут рыбу - то это там, а вот кто кого убил - это, конечно, совсем неважное обстоятельство. Тексты о школе и ОЯШе - это, конечно, психология малых групп, а вот захватил главный герой галактику и завел ли он гарем - обстоятельство, не привлекающее моего внимания.

Так вот, в литературе по альтернативной истории и о попаданцах рассказывается, как люди видят расстановку сил в обществе. И если в сотне или трех сотнях книг видят в чем-то очень похоже - это жжж неспроста.

Главный конфликт сейчас, как это ни удивительно, описывается самими авторами примерно как конфликт "практически мыслящих людей, адекватных реальности" и "гуманистов". За слова пока цепляться не надо. Лагеря, на протяжениии десятков и сотен книг враждующие и непримиримые, выглядят странно. В одной группе - мужчины, технических специальностей, прошедшие армию - инженеры, программисты, плотные такие мужики, знающие жизнь. И их стремление - жить самим (это в первую и главную очередь), при этом, если ничего не мешает - давать жить другим. А кто же против, кто в противном лагере? Там женщины. В основном. Также там гуманитарии. Люди разных нетрадиционных ориентаций во всех смыслах - то есть странные, больные, слабые, недомужчины-полуженщины. Если с одной стороны практики, то с другой - даже не теоретики, а скорее - ничего не умеющие практически. Как бы сказать - бесполезные, как узкие специалисты по ремонту машин времени. Как брокеры в первобытном обществе. При этом к этой второй группе гуманитариев-женщин-маргиналов относятся все те, кто за права человека, гуманность, мир во всем мире, пацифизм, терпимость, либерализм, демократию.

Получается странная смесь. Ведь ясно, что не любой гуманист - дурак, не всякий теоретик болен, и не все маргиналы - гуманитарные женщины. Люди очень различны, и тут важно не "на самом деле" (на самом деле, разумеется, все иначе), а то, как проводят границы очень большие группы авторов - не сговариваясь и явно выражая "свое понимание".

Приглядевшись, можно увидеть такую картину. Идеологические претензии - бесполезность, непрактичность, маргинальность, слабость и пр. - это добавленные качества. По определенным признакам можно видеть, что это авторы добавляют неприятные им черты идеологии, ссыпая все сразу в суп, без разбора. А настоящие противостояния между вполне социально означенными группами.

С одной стороны - общество более бедное, примитивное, малоресурсное, где нет возможности кормить сложные профессии и тем самым - цепочки профессионалов, которые не означены без сложной техники и окружающих социальных групп. Эта сторона - принимает в себя ясно, очевидно функционально означенных профессионалов, когда ясно, что человек делает для выживания - кует, сеет, лечит. Нет, он может и программировать, но если есть компьютер и ракета, которую надо запрограммировать для отпора супостату. Здесь не до прав человека и прочих фантазий, люди выживают, социум они мыслят фантастически - главное, чтобы во главе стоял хороший человек, плотный профессионал, и тогда все будет по уму.

А с другой стороны, вытесненными в другой лагерь оказываются все, кто в эти рамки не помещается - весь сложный социум, который вытеснил простой социум, по которому эти множества авторов тоскуют. Очень подозрительно, что "естественники" относятся к бедным-индустрийным-примитивным-деспотичным, а гуманитарии - к сложным-лишним-маргинальным. Это нехороший симптом.

Оказывается, что все слова с неприязнью к демократии, правам человека, гуманизму - это лишь идеологическая оболочка. Люди ощущают иначе - слова эти не имеют смысла, ни у кого из множества пишущих не хватает сил наполнить их смыслом. Я пытаюсь сказать, что противостояние находится на значительно более примитивной стадии, на которой всех этих слов с их смыслами просто нет - их не мыслят, о них только говорят. И говорят как о словах "противных". Собственная позиция мыслится не как антидемократическая или антигуманная, а гораздо проще - как единственно возможная практически и рационально обоснованная. То есть ситуация читается так: нам надо выжить, и мы стараемся это сделать, и кто нам мешает - это наши враги. Только этим все и диктуется, и на этом фоне единственно-верных рациональных решений о добыче ресурсов и получении преимуществ любые рассуждения о смыслах демократии или прав человека - это бабская болтовня, или гуманитарная болтовня, непрактичная и не способствующая выживанию.

Насколько я понимаю, это свидетельствует об очень напуганном социуме, который не то чтобы бедствует, но скорее очень боится бедствовать, чувствует себя на грани бедности и голода. И тогда можно увидеть, что подчеркнутый жесткий практицизм очень фантастичен, люди в самом деле не знают, что такое практика, они просто очень испуганы, до истерики. Все эти множества авторов, которые рисуют себя как отличных профессионалов и практичных мужиков - это очень испуганные и неспособные от страха думать люди.

Ощущая этот страх, я даже удивляюсь. На словах я могу сказать - ну, девяностые. И сейчас. Бессилие перед властью. Отмирание прежнего социума и прежних профессий, множество людей работает не по специальности. У всех почти в жизни был слом, и не один. Люди пережили общественный слом, это даром не проходит. Ну и далее до кучи. И все же, как кажется, этого мало для такого всеобъемлющего страха. Кажется, что тут не хватает какого-то фактора - пугающие факторы есть, но не такие уж чтобы прямо, а ужас, который хлещет из "технического мужского мировоззрения" - запредельный.

Кстати, полагаю, что если отыскать жанр, в котором вольно проявляется как раз противоположный лагерь - тот, который из этой литературы выглядит лагерем лишних людей, бездельников, всяких ландшафтных дизайнеров и журналистов, женщин и женоподобных, при этом гуманистов и демократов - если отыскать литературу, где говорит эта другая сторона, почему-то кажется, что там тоже будет огромный страх. Та же скрытая истерика, безмыслие и фанатичное отстаивание себя под видом ценностей. Но, впрочем. такого пока в массе не читал, это лишь догадки. И мне очень не нравится, что - по мысли этих авторов - люди с естественнонаучным образованием "гарантированно" свои в лагере этих "бедных индустриалов" и чужие в лагере "гуманистов". И еще одно, что мне крайне не нравится - это микс, смешение совсем разных вещей. Когда столь разные вещи мыслятся как два лагеря, готовые к противостоянию - это крайне неприятный симптом, в такой ситуации можно что угодно замутить. Тут важно, что я говорю не об идеологии, которую пишут штатные пропагандисты, а о том, до чего доходят многие сотни самостоятельно мыслящих авторов. Эта чреватая множеством подмен двулагерная действительность придумана людьми, которые пытаются разобраться в окружающем мире, это то, на что у них хватило ума.

Когда-то в Сургуте мне рассказывали историю превращения вахтовой "времянки" в город. Приезжали туда нефтяники и газовики; приезжали не навсегда, только на заработки, по советским временам немалые.  Жили в обычных советских многоэтажках, но быт был сведен к необходимому минимуму; обживаться не хотели. Никто и представить себе не мог долгой жизни в таком лютом и неприветливом месте: зимой морозы ниже 40, летом мошкара (гнус), печальные северные пейзажи и никакого досуга.  Но женщины не вынесли неустроенности и, цитирую сургутских собеседников, "повесили занавески". И Сургут стал городом.

...

Это событие - "женщины повесили занавески" - обычно и является моментом перехода политических проектов из фазы бури и натиска в фазу "новой нормальности", "нового приличия". Секрет устойчивости даже самых противоестественных режимов – в том, чтобы поскорее перейти от стадии крушения к "занавескам". Т.е., конечно, пресловутые "силовики" обычно помогают удерживать власть, да. Но не стоит преувеличивать их надежность; это структуры скользкие, переменчивые, их генералы неумеренно склонны к властным играм, интригам и путчам. Подлинной опорой режима всегда будут не они, а женщина, развешивающая занавески и создающая бытовой уют. Не всякая женщина, разумеется, а патриархальная "хранительница очага" (которая почему-то часто оказывается мужчиной, и непременно бородатым).

И тут уже нужна хорошая инъекция архаики. Поэтому диктатуры склонны к навязыванию обществу архаических (или псевдоархаических) ценностей, которую они, не моргнув голубым глазом, выдают за "исконную традицию". И поэтому революционный антипатриархальный уклад раннего большевизма был нежизнеспособным, а возвращение к патриархальной "нормальности" (сначала в 30-е, потом еще и в 60-е) стало спасением красного проекта от быстрого саморазрушения.

Если бы Союз был экономически хотя бы чуточку более эффективным, он мог бы стать тысячелетним рейхом, потому что занавески были повешены, и "новая нормальность" казалась незыблемой – с салатом оливье под шампанское и голубым огоньком, с живущими по 2500 лет звездами эстрады и утешительно-предсказуемыми программами "Время", с "семнадцатью мгновениями иронии судьбы", полированной мебелью, коврами на стенах, самиздатом и гордой интеллигентской фрондой.

Такое – ничем не перешибешь. Неважно, что весь уклад жизни был замешен на лжи и зле, а "занавески" были оскорбительно убогими. Важно, что они были, и чувство государственного уюта они давали. Зло не считалось злом, потому что было одомашненным и уютным, как сельдь под шубой.

Но вообще-то я хотел написать не о советском проекте, вроде бы давно умершем, но продолжающем так густо пахнуть (old sins cast long shadows!), а о нынешнем. Похожий процесс завершается на наших глазах. После пассионарного приступа 2014 года возвращается культ архаики и покоя. (Точнее, упокоения в псевдоархаике.)

И никакие айфоны-интернеты этому не помеха: как говорил еще Гераклит Эфесский, информированность IQ не повышает. Нет никакой нужды в железном занавесе. Обычных ситцевых вполне достаточно. Архаически индоктринированные православно-советские женщины обоего пола их аккуратно развесили и занялись приготовлением новогоднего оливье.

Штурм унд дранг кончился. Интернет полон советских открыток в стиле 70-х, с искрящимися елочными шариками, а вместе с ними - дореволюционных рождественских открыток с ангельскими детками у елок; и соотечественники в соседних строках цитируют евангельские тексты и умиляются "нашему доброму старому кино". Противоречий тут уже нет.

New decency, "новое приличие" окончательно сложилось, и, если экономика не подведет (как в СССР) или военные авантюры не заведут слишком далеко (как в третьем рейхе), оно может просуществовать очень долго, несмотря на свою невообразимо-бессмысленную, как салат оливье, православно-языческо-советско-имперскую эклектику. Потому что занавески важнее того, что они занавешивают.

This entry was originally posted at http://diejacobsleiter.dreamwidth.org/44743.html. Please comment there using OpenID.

Уважаемый philtrius просил меня высказаться об этой книге. Это очень нелегкое занятие. Сразу скажу: к мыслям Страхова я отношусь с очень большой симпатией, они мне очень нравятся, во многом я думал таким же образом по поводу разных проблем. Правда, так я думал давно, когда читал эту книгу на четвертом курсе.

Однако эти симпатии и согласие дают очень мало понимания. Я расскажу фантастическую историю. Допустим, где-то во II-III в. жил человек, ревностно относящийся к христианскому учению. Я не знаю, где он жил - на западе среди кельтов, в древней Массилии, или в Афинах, или в Александрии. Он много путешествовал, встречался с разными учителями, жил в разных христианских общинах, и выработал свои взгляды, которые, согласно тому опыту, который он получил, следует назвать истинно-христианскими. Потом у него появились ученики, люди, с доверием относившиеся к его духовному опыту, и он учил их понимать христианство так, как это ему казалось верным.

Потом, следуя обыкновениям, он скончался, а ученики его стали учить других. И вот я фантазирую, что какой-то способ перенес его в другое время. Пусть это будет «метемпсихоз» - отчего не назвать фантастическое допущение этим словом, это ничуть не хуже сигма-д-деритринитации. Чуть менее чем через 2000 лет тот христианин вошел в сознание, оглянулся и увидел дело христианства. Он был разбит, уничтожен, сильнейшее отчаяние завладело им. То, что называлось христианством, было по сути предательством по отношению к тому, что он понимал тогда, в первые века. Таким было господствующее понимание; были и различные разночтения, секты и ереси, но все они были столь далеки от того, что он понимал под христианством, что для него это были незначительные вариации, не дающие истинного пути. Мир будущего оказался обманут, вся история подобна стреле, пролетевшей мимо мишени. Он ведь помнил, он знал, каким все должно было быть – и вот перед ним жесточайший обман.

И этот человек проследил судьбы своих учеников. Только те, что предали его учение, смогли наладить свою жизнь и встроиться в дальнейшее людское общежитие, а все, кто верно понимал когда-то его уроки, - оказались пострадавшими, они либо погибли за свою веру, либо не имели никакого успеха, были гонимы и прожили жизнь в несчастьях, противопоставленные современному им обществу. Этот человек понял, что погубил своих учеников – он учил их тому, что привело их к несчастной жизни. Его уроки оказались противоречащими ходу жизни и истории.

Причем при взгляде назад кажется, что все было закономерно, а человек этот просто ошибался, не принял во внимание то и это… Он кажется «допустимым вариантом», его можно похлопать по плечу и сказать, чтобы не расстраивался, не все так трагично, мол, и сейчас есть настоящие христиане. Важно, что оттуда, от начала к концу, от его жизни в будущее – такой возможности нет: это падение и предательство, христианство провалилось в истории.

Книга Страхова написана в то время, когда в естественных науках властвовало еще то умственное направление, которое можно назвать «философией сравнительной анатомии». Страхов был идеалистом, он считал, что наука призвана создавать верные мысли о действительности, полагал пользу от науки делом второстепенным, считал своими врагами сторонников механической философии и жаловался на засилье вокруг «яростного тупоумия» - так он называл людей, которые сводили все существующее под ярлыки причины и действия.

Страхов жил в окружении тех же мыслительных сил, что и мы сейчас. Когда он говорит о крупных естествоиспытателях механического направления, вместо известных современных имен (каких-нибудь генетиков или Докинза) он говорит о Шлейдене. Когда он говорит о возможностях понимания развития органического мира, он вместо современных имен кладистов, каких-нибудь Хеннига или Плэтника или – до них – Геккеля, он называет имя Кильмейера, который в конце XVIII в. высказал идеи, потом преобразившиеся в филогенетику. То есть те же самые ходы мысли иногда пытаются провести и сейчас, в нужных местах подставляя более современные примеры.

Для Страхова главное именно проведение определенных мыслей, высказывание определенного мировоззрения, и он рад успехам естественных наук, поскольку они, с его точки зрения, позволяют подтвердить верность этих мыслей. Не так важно, какова эта «натурфилософия» Страхова (это в основном Кант) – важнее, что Страхов во главу угла ставит ценности познания, образ мыслей, а факты естественных наук – это хлебные крошки, которые позволяют человеку подойти к ценным мыслям. И естественные науки высыпают перед человеком очень много крошек, и Страхов радостно показывает, как дорожки крошек ведут к глубоким мыслительным истинам.

И Страхов жалуется на «общее мнение» и множество естествоиспытателей, которые мыслят не так, как он считает правильным, которые мыслят неуклюже, механически, которые занимаются самыми пустыми делами – например, собирают сухие хлебные крошки ради самих крошек, как запасной пищевой продукт или наполнитель для подушек: ради «пользы». Страхов выражает уверенность, что благодаря успехам естественных наук симпатичные ему взгляды победят. Страхов почти 10 лет учил в школе учеников естественным наукам, и пытался привить им верный взгляд на развитие естествознания.

И вот прошло время, и можно видеть, верно ли мыслил Страхов о развитии естественных наук. Обычно об ученых прошлого говорят что либо ученый ошибся, либо был прав, то есть если бы он знал факты, которые появились потом, его теория бы устояла и привела к более современной теории. Страхов не просто ошибся и не просто был прав – он антагонист того развития науки, которое реально произошло. Неверно говорить, что он ошибался – он сознательный противник того, как реально развивалась и продолжает развиваться современная наука. Он попытался выстроить иное понимание имеющихся фактов (не он один, но здесь не место указывать все имена, рядом с которыми стоял Страхов скорее как публицист, чем как исследователь).

Ученики Страхова – если такие были, если были люди, которые ему поверили и стали действовать в естественных науках исходя из изложенного Страховым мировоззрения – стали бы противниками не просто современного им научного сообщества (в социологическом смысле, то есть – остались бы без карьеры и, возможно, были бы на очень низких позициях в социальном плане); они бы идейно противостояли всему современному естествознанию.

Дополнительный аспект этой истории: вынужденность движений. Если бы (согласно изложенной выше фантастической истории) Страхов бы воскрес и мог наблюдать судьбы учеников и развитие естествознания, он увидел бы, из каких именно мест его собственного мировоззрения развивалось то, что он считал глубоко неправильным и с чем враждовал. Дело гораздо трагичнее и сложнее, чем простое несогласие. Мол, вот Страхов думал эдак, а наука вся целиком пошла в другую сторону. Нет, все сложнее. Страхов имел некую систему мыслей, которая была не его индивидуальной ошибкой, а одним из вариантов «верного» в начале XIX в. мировоззрения сравнительной анатомии, это был мейнстрим, так думали величайшие ученые. А потом прошло несколько революций – дарвиновская; классической генетики; популяционной генетики; кладистическая; молекулярной генетики. На каждом этапе траектория «идеала», который представлялся Страхову, несколько изменялась. Под давлением фактов, под влиянием господствующих привычек мышления (того самого «яростного тупоумия»), из-за того, что внимание обращалось в первую очередь на одни вещи, а не на другие, из-за того, что очередность открытий и тем самым способ их понимания были такими вот, а не иными. То есть – из самого мировоззрения Страхова постепенно выростала противоположность, с которой он сражался.

Иначе говоря: мысль Страхова оказалась слишком слабой, он не смог выстроить мировоззрение, которое хотя бы идейно противостояло развитию современного естествознания. Он сам (если бы был жив) вынужден был бы (если б был честен, конечно) сдавать позицию за позицией и принимать взгляды, которые ему изначально были совершенно чужды. Может быть, что-нибудь в остатке от «старого» Страхова и осталось бы, но не так много. А в социальном смысле, в смысле учеников, в смысле возможности вести научную деятельность с этим мировоззрением – крайне мало.

Беда в том, что Страхов искренне был предан науке, естествознанию, и пытался мыслить о науке самым сильным образом, каким мог, пытался выстроить интеллектуальный идеал научной деятельности. При взгляде от нас в середину XIX в. легко можно сказать, что Страхов излагал идеи Гете, Сент-Илера, пытался соединить сравнительную анатомию с систематикой, решал крупные теоретические задачи своего времени, хотя, конечно, после публикации трудов Дарвина все эти задачи отошли на периферию, внимание научного сообщество стало занято иными проблемами. Многие идеи Страхова и сегодня можно считать достойными внимания научными программами – пусть они обозначены иными именами (например, его идею создания систематики частей, разделения на таксоны и ранги всех имеющихся вариантов строения, создания систематики для частей целого).

На каждом этапе движения науки люди «проводят касательные», устраивают экстраполяции движения. Они как-то определили для себя мейнстрим, согласились с ним, или нашли ошибки и прикинули правильный вектор. И – поскольку наука в целом не ошибается – они знают, не просто уверены, а уверены гарантированно – что потом, в будущем, когда все разъяснится, все обязательно будет понято так, как они вот сейчас поняли. Конечно, взгляды разные, и разные ученые уверены в разном. Но тут уж обычная игра – прав-виноват, ошибся-угадал.

Со Страховым, как мне кажется, случай, показывающий, насколько все сложнее. Да, он экстраполировал некоторые тенденции мысли, а дело пошло не так. И тут оговорки, оговорки… До сих пор есть авторы, печатающиеся в рейтинговых журналах, которые думают примерно так же, как это делал Страхов. И таких многие десятки в разных областях. Есть статьи теоретические, есть с попытками экспериментальных обоснований. Это есть. И можно видеть дело так, что тут речь вообще о трактовках, о понимании – какие ряды мысль будет выстраивать из экспериментальных результатов, а какие откажется выстраивать. То есть, может быть, даже и не совсем чтобы уж ошибся… Или, скажем, не все до сих пор уверены, что ход его мыслей неверен, многие все еще подставляют плечо. Но большинство идет в другую сторону. Может быть, его можно будет «встроить» в какой-то вариант… Скажем, вся идеология эво-дево – это попытка таких вот страховых встроить в мейнстрим, сделать из «ереси» допустимый тип рассуждений.

Этот успокоительный взгляд возможен только «навыворот», от нас к бывшему уже Страхову. От него к нам – не получится: это будет ужас. То, что Страхов считал высочайшим интеллектуальным достижением человечества, наука, естествознание – пошло, с его точки зрения, неверным путем и предало все, что он считал целью познания. И сил выдержать мысли этой «науки навыворот» у Страхова нет: он вынужден был бы принять своих врагов. Он не смог бы противостоять и остаться хотя бы инакомыслящим. Это, наверное, страшнее всего.

Завершает книгу Страхова глава о месте естественных наук в школьном образовании. Мысль Страхова в том, чтобы давать не упрощенные образы готовых открытий, отчего учебники становятся упрощенными и ложными, а – учить юношество составлять новые понятия, чему, по мысли Страхова, посвящены и естественные науки в целом. В таком понимании естественные науки в школе могут встать рядом с древними языками и математикой, которые не переупрощены, а вполне действенны.

Чтобы говорить об этом образовательном идеале Страхова, надо взглянуть на то, в чем он ошибается. Нет, не в тех его ошибках против современного состояния знаний – это слишком легко, найти, в чем укорить натуралиста, взгляды которого сложились в додарвиновскую эпоху. Речь о других ошибках, или, если угодно, о слабости: о том, что не позволило бы взглядам Страхова выстоять еще сто-сто пятьдесят лет, о том, почему он вынужден бы был уступить своим идейным противникам, механистам с их яростным тупоумием. Тут настоящая слабость Страхова: он не смог бы остаться верным сам себе, его взгляды бы рухнули. И тут – следующая ступень, говорить об этом в оценке книги Страхова уже избыточно. Можно сказать лишь совсем кратко: Страхов смог понять роль мыслей и чувств в идеале науки, но у него не хватило сил дойти до действий и деятельности, которая руководима этими мыслями и чувствами, он смог подняться до идеала «формирования понятий», но не сделал еще один, крайне трудный шаг – о формировании человека, который умеет формировать понятия.

Упрощая в столь нелюбимой Страховым манере, - его предложение о преподавании естественных наук в школе со своими аргументами провалилось туда же, куда и сам идеал Страхова. Естественные науки – не то, что он себе о них думал, и если пытаться сделать «по Страхову», получится всего лишь фантастика. Этому не устоять перед яростным тупоумием.

Нам привычен выворотный взгляд, позволяющий нам чувствовать себя умными, прогрессивными, окружающее – обнадеживающим, благорасположенным, правильным. Это мы смотрим назад.
А взгляд вперед дает несколько иной эффект. Ветер в лицо, глаза сечет немилосердно, и как в этом мраке найти дорогу – кто же скажет.

Я написала, что может этот январь последний в моей жизни, и на эти мои слова читатели живо откликнулись. Пожелали мне долгих лет, написали, что им я нужна, и за это спасибо, раз нужна — буду стараться остаться с вами как можно дольше. И еще написали, что я не должна думать о скорой смерти, что эти мысли вредны, могу накликать, запрограммировать скорый конец. И вот это, дорогие мои, не верно. Кто-то из великих сказал, что день, в который вы не подумали о смерти — это потерянный день, вычеркнутый из жизни. Мысль о смерти — благодетельная мысль. Из всех живых существ только человек знает, что умрет, и это знание во многом определяет его поведение. Только человек ищет смысл жизни, не может согласиться с тем, что смысл жизни просто в физическом существовании.

Мысли о близкой смерти не могут сократить жизнь, а могут ее только продлить, потому что они связаны с положительными эмоциями. Я попробую это объяснить, хотя объяснить трудно. Когда живешь как бы в самый последний период, то все, что тебя окружает, обретает особую красоту и значительность от мысли, что ты видишь это может быть в последний раз. Вот, например, у меня хороший вид из окна — несколько старых деревьев и храм Иоанна Предтечи под Бором, 17 век. Но это если посмотреть направо. А если посмотреть прямо и чуть-чуть налево, то там стоят мусорные баки. Торчат перед глазами, портят вид и раздражают. Но стоит только подумать, что ты видишь эти баки в последний раз и больше никогда-никогда их не увидишь, то они становятся такими милыми, трогательными, прямо хоть плачь. Прощальный взгляд все преображает, выявляет какую-то красоту, которую раньше не замечал. Так что красоты в жизни становится больше. И вообще ко всему, что мешало, раздражало, от чего хотел избавиться, теперь, когда избавление близко, отношение меняется. Оказывается, что тебе это не мешает, а что ты это любишь и расставаться с этим жалко. Так что получается, что и любви в тебе больше, чем ты думаешь.

Мысли о близкой смерти не позволяют совершать дурные поступки. Дурные поступки совершают из корыстных и прочих низменных побуждений, а ощущаемая близость порога, низменные побуждения подавляют полностью. Свобода от низменных побуждений это и есть настоящая главная свобода. Так что вот красота, любовь и свобода будут с вами в последний период.

И физические страдания, боль тоже имеют свой смысл. Я сейчас живу очень благополучно, я никогда так благополучно не жила, и это мое избыточное благополучие среди окружающего неблагополучия меня тревожит, создает дискомфорт. Чтобы меня совесть совсем не замучила, Господь по милосердию своему послал боль в ноге, сильную. Мне больно ходить, больно сидеть, больно лежать, я несколько раз просыпаюсь ночью от боли. Это чтобы я не думала, что Бог меня забыл и больше не посылает мне испытаний. Посылает. Так что у меня все хорошо, и меня не нужно жалеть, мне можно только завидовать. Но вы не завидуйте, потому что и с вами это все будет. Не нужно бояться старости, знайте, что всё лучшее у вас еще впереди.

Я написала, что «не завидую тем, кто живет в свободных демократических благополучных странах. Вот нисколько не завидую. Я привыкла жить, преодолевая сопротивление среды, борясь с ним. Если бы оно вдруг исчезло, я почувствовала бы себя так, как если бы исчезло атмосферное давление, меня тогда бы разорвало изнутри. Или исчезла бы гравитация, я бы оторвалась от земли, и жить в невесомости мне было бы очень неудобно». И получила следующий комментарий: «Последний абзац какой-то мазохистский. Впрочем, мне уже кажется, что именно это отличительная черта русских, - так называемая пресловутая "русская душа". ))»

Я согласна, что мое высказывание очень русское, во всяком случае так принято считать, хотя я не знаю верно ли это, но вот относительно мазохизма не могу согласиться. Понимание страдания как некой ценности свойственно христианству вообще, но это страдание не ради страдания, а во имя чего-то. Оно восходит к страданиям, которые принял Христос ради спасения человечества. Это особое отношение к страданиям очень хорошо видно в романах Гремма Грина, отнюдь не русского писателя, но убежденного католика. В русском менталитете такое отношение к страданию выражено более определенно, чем в западном. Если западная формула жизни «принять любой вызов и победить», то русская формула жизни: «вынести любое страдание и остаться человеком». Не то, чтобы эти формулы противоречили одна другой или взаимоисключали, но приоритеты разные. Быть победителем или, как любят говорить в Америке, «быть чемпионом», для русского человека менее важно, чем быть человеком. Мне такая позиция ближе и симпатичнее.

«Ленин — спорная фигура». Это верно. Но я думаю, хотя у истории нет сослагательного наклонения, что если бы Ленин руководил страной еще лет 15, Россия была бы другой. Диктатура пролетариата объявлялась как временная, до полной победы революции, после победы она должна была трансформироваться в демократию. Возможностью и гарантией этой трансформации был НЭП. Частная собственность на торговлю, производство товаров широкого потребления и услуги. В государственной собственности оставалось только производство средств производства, но и это могло измениться. Ленин говорил, что НЭП — это соревнование двух экономических систем, и которая победит, та и останется. НЭП — это частная собственность и свободный рынок и формирование демократических институтов, без которых частная собственность и свободный рынок не могут существовать. Проводить коллективизацию сельского хозяйства Ленин так же не предполагал, и я уже об этом много писала, экономической целесообразности в сталинской коллективизации не было. Короче, развитие НЭПа сделало бы Россию социал-демократической страной шведского типа.

Террор, к сожалению, неизбежное следствие революции, а революцию, как я уже говорила, совершил не Ленин и его единомышленники. Когда Ленин в апреле 1917 года вернулся в Россию, по всей стране уже гулял тот самый «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Царил хаос, грозивший смести все. А хаос, не может преобразиться в демократию.

Я читала книгу С.П. Мельгунова «Красный террор в России», она у меня есть. В предисловии к этой книге Мельгунов пишет, что для того, чтобы нарисовать объективную картину русской революции и Гражданской войны нужно было бы написать две книги: «Красный террор в России» и «Белый террор в России». Он и собирался написать две книги. Но начал он с красного террора и на белый у него уже не хватило сил. О белом терроре полагалось бы написать красным, провести такое исследование, какое провел Мельгунов, и опубликовать результаты. Но красные сделать этого не удосужились. Не придавали этому значения. Поэтому мы знаем, что в Крыму свирепствовали Землячка и Белокун, это и Михалков показал в «Солнечном ударе», но никто не знает, что до того, как красные вытеснили белых, в Крыму свирепствовала контрразведка белых. Пытали и вешали правого и виноватого. И тех, кто сочувствовал большевикам, и тех, кого в этого подозревали, и тех, кого не подозревали. В Крыму погибли мамины друзья, их запытали до смерти. В Алуште стоит им памятник. Когда я бывала в Алуште, то клала к этому памятнику цветы. Тогда из круга молодых коммунистов, знакомых моих родителей, уцелела одна девушка, и ее всю жизнь подозревали в том, что это она, испугавшись пыток и казни, выдала товарищей. Обвинение ей не предъявляли, доказательств не было никаких. Но это подозрение отравило ее жизнь.

Меня спросили, что моя няня рассказала о крепостном праве. Я написала об этом в воспоминаниях соответствующего периода. Няня рассказала об этом, как и обо всем остальном, в сказках. Няня сочиняла чудесные сказки. Очень красивые и бесконечно увлекательные. Отрицательным героем, носителем зла в ее сказках, были не Кощей Бессмертный и Баба Яга, а Злая Барыня. Положительные герои, которые страдали от злодейств Злой Барыни, не могли от нее уйти, были привязаны к ней крепко. Среди них была, как я понимаю, мама моей няни. Злая Барыня ее преследовала за то, что она испортила синюю юбку Барыни. То ли действительно испортила по неосторожности, то ли это была напраслина. До шести лет нянины сказки и были моей реальностью, а настоящую жизнь я видела не очень ясно и тоже няниными глазами.

Многие люди всерьез полагают, что жизненный успех и везенье - это ничего не делать вообще, бездельничать и жить за счет других.

На самом деле это называется полная апатия, то есть психическая смерть, за ней и физическая смерть часто приходит. В полной апатии человек переживает муки ада, это самое невыносимое душевное состояние. И апатия всегда сопровождает бездействие, а бездействие увеличивается от апатии. Нет несчастнее человека, чем человек, который не имеет побуждения что-то делать, а хочет лишь лежать.

Но некоторые люди на полном серьезе полагают, что это - счастливчики и хитрецы, которым повезло не работать и не делать совсем ничего, присев кому-то на шею, какому-то простаку.

С завистью они рассказывают о мужьях, которые лежат на диванах, не работают, а их несчастные жены, засучив рукава, вкалывают на работе и дома. Люди завидуют валяющимся трупам и жалеют тех, кто активен и трудолюбив. Уму непостижимо.

Человек, который трудится, не еле-еле ползает, преодолевая отвращение изо всех сил, а активно трудится, получая удовлетворение от труда, это самый счастливый человек. В мозгу такого человека идут бойкие химические процессы, мозг отпускает ему энергию, производит топливо, искрит стимулами. Человек чувствует целую гамму эмоций, а главное интерес к жизни и симпатию к себе.

Но нет, снова и снова приходится читать завистливый и ревнивый вой про каких-то ленивых мужей, оседлавших жен, и получивших право ходить небритыми, немытыми, обрюзгшими. Вместо сочувствия больным людям, которые так бездарно волочат по жизни свои ноги, зависть! А к здоровым, активным, то есть намного более счастливым женам - жалость.

К чему приводит такая система ориентиров? К тому, что человек начинает экономить энергию. Он же не дурак, чтобы на нем ездили! Тут побольше полежал, там поменьше сделал, здесь скинул на другого, там решил ничего не менять, ничего не делать, и вот уже рыхлая, вялая, слабая и ожиревшая тушка (и ее слабый, рыхлый мозг) валяется среди остальных "счастливчиков", которым она так завидовала. Раскачаться и встать на ножки она уже не может, собрать и напрячь извилины мозга тоже, но от душевной боли, которая непременно заливает пассивное тело и пассивный мозг (иначе и быть не может, радость - итог высокой активности!) она начинает искать химические вещества, которые бы гасили остроту болезненного восприятия. Наркотики, алкоголь, лекарственные препараты, токсические вещества, в крайнем случае просто сахар и просмотр телевизора, который тоже неплохо отключает лобную кору, если не делать пауз в просмотре. С отключенной корой человек страдает значительно меньше - отсутствуют связи между анализаторами и восприятием. Он даже может считать, что живет ничего, нормально (шкала сравнения утрачена). Но мертвецу все равно легче, чем такому человеку, поэтому ему есть куда двигаться.

Откуда зависть к бездельникам? Откуда сочувствие к тем, кто имеет какой-то мотив и силы работать? Почему в восприятии многих людей бездельник=везунчик?

Самый счастливый человек - это тот, кто много работает (головой, телом, душой, на работе, дома, везде) и получает от этого удовольствие (от процесса и от результата). Менее счастливый человек - тот, кто много работает, но удовольствия получает мало. Раз много работает, значит какая-то мотивация и силы есть, значит есть шанс начать получать больше удовольствия. Намного менее счастливый человек - тот, кто мало работает, потому что не хочет, а большую часть времени посвящает полному бездействию (интеллектуальному и физическому). И самый несчастный человек - человек, который не работает и не напрягается никогда вообще, потому что не хочет и не может ничего делать, просто бездельничает. Это ад!

Каким-то вредным вирусом заражены нынче мозги многих людей. Вирус называется "экономия ресурсов". Зараженные люди озвучивают идею, что ресурсы свои физические и интеллектуальные нужно экономить и никому не отдавать (а то ишь!). Но в природе действует закон "расходуй, иначе потеряешь". Не сохранится ни один ресурс, которые не тратится постоянно и почти непрерывно. Конечно, неплохо тратить ресурсы с удовольствием и пользой для себя, если есть такая возможность. Но если нет, тратить нужно все равно на что, куда-нибудь, безо всякой экономии. Дарить, отдавать, расходовать, "сливать" как некоторые выражаются. Только тогда ресурсы будут прибывать. Их будет становиться больше (если не начать жалеть силы, сожаление и разочарование приводят к фрустрации).

Если остановиться и начать жадно и ревниво подсчитывать, сколько ты отдал, а сколько чего получил, начать экономить и бездействовать, если нет возможности обогащения, ресурсы начинают убывать, уменьшаться, их становится меньше и меньше.

Поэтому не завидуйте лентяем и бойтесь пополнить их ряды. Лень - это вялотекущая депрессия. Никогда человек с бурлящей энергией не будет лентяем, его просто взорвет изнутри потребность в кипучей деятельности. Самая страшная кара и мука для такого человека - пребывать в бездействии. Его внутренние ресурсы (прокачанные) вынуждают его постоянно что-то делать и энергию приумножать. А вот если уже начался процесс деградации, человек стал все больше и больше лениться, простаивать, утратил смысл и мотивацию, стал пассивным, тогда любой труд может начать казаться ему мучительным. И это уже разложение личности, впереди - страшные муки и душевная боль, которую придется чем-то гасить.

Это понятно или все-таки соблазнительна картина валяющегося где-нибудь на пляже тела?

Обратите внимание на это тело в своем воображении. Это тело, наверняка, красиво, а не безобразно. Гладкая кожа имеет хороший тургор, под ней развитые мышцы, лицо в тонусе и выражает удовольствие. Это не жирная, слабая, вялая, больная и кислая тушка. Только второй вариант доступен полностью пассивным людям. Первое тело прилегло ненадолго, а до этого бегало, прыгало, плавало. То есть совершало интенсивную физическую работу. И если такое тело заставить пролежать больше двух часов, оно взвоет, поскольку развитые мышцы и высокий энергетический тонус требуют продолжения работы после короткого отдыха. Нужна перестройка, чтобы такое тело могло часами лежать, но эта перестройка потянет за собой и внешние изменения. Тело станет дряблым и выглядеть будет несчастным.

Теперь обратите внимание на то, что у такого человека в голове. Если он никогда в жизни ничего не читал, ни о чем не размышлял, не имеет привычки к интеллектуальной и творческой деятельности, он, пожалуй, может жить одной лишь физической работой, скажем спортом, и быть более-менее доволен. В его мозгу просто не сформировалось многих отделов, нет и потребности в специфической умственной деятельности. Но если отделы есть, были сформированы когда-то, и пока не деградировали, он будет маяться скукой, страдать, ему будет хотеться особых впечатлений, пищи для ума, решения задач, творческой деятельности и интеллектуального общения. То же самое касается развития других отделов мозга, связанных с иными ресурсами. Чем больше отделов развито, тем богаче палитра жизни и больше способов получения энергии. Тем счастливее и многогранней личность. Но любое получение энергии от ресурсов связано с активной деятельностью.

Поэтому не нужно жалеть тех, кто трудится в поте лица. Даже если они чувствуют себя несчастными, у них все равно намного больше шансов на счастье, чем у тех, кто не трудится вообще: ни физически, ни интеллектуально, никак иначе. Те находятся в глубокой энергетической яме, тогда как первые активно карабкаются вверх, раскачивая свой аккумулятор.

P/S/ Не об одной лишь работе за деньги речь! О домашней работе тоже, об уходе за детьми, о любой деятельности, о любой трате энергии, о любом "расходе ресурсов", которого так боятся жадины и завистливые лентяи (те, кто уже в апатии и будут погружаться в нее дальше).

Некоторое время назад я наткнулся на серию тюремных репортажей, написанных очень хорошим языком и принадлежащих очевидно неплохо образованному человеку. Человек этот, по собственному признанию, недавно отбыл десятилетний срок за вооруженное ограбление. Я запомнил его имя, Даниил Генис, но почему-то не проассоциировал его со знакомыми с детства именами Гениса и Вайля.

Только недавнее интервью с Терри Гросс поставило все на свои места. Даниил Генис - сын Александра Гениса, родившийся в Нью-Йорке уже после эмиграции родителей. Он закончил Stuyvesant, очень престижную школу на Манхеттене, а затем NYU. Затем он пристрастился к героину, задолжал дилеру пять тысяч долларов и попытался добыть их, угрожая прохожим перочинным ножом. Его довольно быстро поймали, и он провел десятилетие за решеткой, выйдя из тюрьмы в прошлом году.

Интервью очень интересно. Даниил Генис много читал в тюрьме (за десять лет он прочел 1046 книг), учился, писал. Он утверждает, что именно тюрьма сделала из него писателя: до этого был молодой человек без особенного места в жизни, растущий в тени своего отца (как замечает Гросс, с детства в его дом были вхожи Михаил Барышников, Андрей Сахаров, Курт Воннегут, Умберто Эко, Норман Мейлер, Милош Форман и многие другие). В тюрьме Генис написал массу эссе, переводов (он подчеркнул, что хорошо знает русский, и это видно из его цитат и аллюзий), роман-антиутопию.

У него своебразное чувство юмора. В одной из своих статей Генис рассказывает, как был наказан за покупку душ своих сокамерников. У него были деньги, присылаемые родителями, на которые он мог приобретать кофе в тюремной лавочке. Многие заключенные попрошайничали, и в конце концов он стал писать контракты: "Я, такой-то, продаю Даниилу Генису свою бессмертную душу за чашку кофе". Смысл был в том, чтобы попрошайничество прекратилось: каждому понятно, что душу можно продать только раз. Однако среди надзирателей оказались добрые христиане, и Генис получил за торговлю душами три месяца одиночки; ему пришлось немало потрудиться, чтобы эти три месяца не были добавлены к его сроку.

Еще одна история. В какой-то момент Даниил должен был опасаться удара ножом, и он обложился журналами под одеждой. "К сожалению, Нью-Йоркер не годился: слишком непрочный. Пришлось использовать National Geographic. Я должен обсудить этот недостаток с редактором Нью-Йоркера", - невозмутимо говорит Генис.

Я не знаю, действительно ли тюрьма была нужна, чтобы Даниил Генис стал хорошим писателем, но судя по всему, он им стал.

У Бога тоже своеобразное чувство юмора.

1.1 Набрать всякой сволочи по подложному объявлению —
1.2 такие смешные деньги любая бухгалтерия отмоет, не замочившись.
2.1 Однако не давать им ни спуску, ни прохода:
2.3 службу безопасности поручить отставному слабовику с богатым и унизительным опытом.
3.1 Каждый чих чтобы в трех экземплярах, и кёниглиш, и кайзерлиш,
3.2 но когда команда юристов попытается совершить корпоративное самоубийство, не препятствовать.
4.1 Вместо доходов декларировать патриотизм:
4.2 отказаться от иноземных инвестиций — не «менеджер», а «приказчик», не SEO, а сам сатана.
5.1 Добиться полного паралича отдела маркетинга ввиду некомпетентности и ужаса,
5.2 эйчара назначить поручиком, выдать для собеседований кожаный диван, принимать соискателей любого пола.
6.1 Ходить по офису с куклой на руке, общаться исключительно через нее,
6.2 и пусть кукла разговаривает с цепким кавказским акцентом.
7.1 B2G-приказчика отправить в присутствие с ультимативным:
7.2 «Воли и мяса».
8.1 Возродить традиции экстрадиции, в совете директоров основать педофильское лобби,
8.2 плюс герметичная кабина для сисадмина.
9.1 Обязательно кинуть партнеров, отжать мобильник, не забыть позвонить семье:
9.2 «Дорогая, я в аттачменте».
10.1 Совершить серию теоретических актов и
10.2 бежать из страны, переодевшись попугаем.

Some things, you just don’t want to believe.

-J

А давайте я тоже выскажусь о блокаде Теночитлана и о том, что надо было делать Господу Вишну, когда из уст Пуруши выходили первые брахманы.

Хочу напомнить всем уважаемым участникам пиздежа, что любой речевой акт, производимый человеком в сознании или в безумии, имеет интенцию, направленность, цель. И цель эта – всегда в будущем. Т.е., вопрос “Надо ли было сдать Запретный Город войскам восьми держав без боя, чтобы сохранить сто миллиардов жизней?” – он не про 1900-й год. Он про сейчас и потом. И поэтому, конечно, рассуждать на фоне этого вопроса, кто там был прав и помиловали ли бы ихэтуани императрицу, если бы взяли верх, немножко смешно.

Ведь какое желание высказывает человек, ответивший на вопрос радиостанции “Вихорь”, что, мол, Константинополь надо было отдать Бонифацию без боя? Он ведь не про Константинополь. Он и про Бонифация того знает только то, что это был очень цивилизованный лев, ездил на велосипеде, как копенгагенец, в общем, европеец. И чтобы понять мысль ответившего, вспомогательный глагол прошедшего времени “было” из ответа надо убрать. Останется просто “надо”, которое, учитывая, что отвечающий личной ответственности на сдачу города не несёт, следует заменить на “хочется”. И сразу становится всё понятно: “[хочется]+[что-то такое, как в Европе, вот в январе летал же... там хорошо... велосипеды]“. Ну? И что? Станете обвинять человека во всех смертях двадцатитрёхлетней гражданской войны в Китае за то, что ему хочется, чтобы велосипеды? Теночитлан, понимаете ли, УЖЕ разрушен. Потому речь не о нём.

И когда оппонент того, кто готов сдать Козельск татарам без боя, начинает эмоционально рассказывать, что это как же, мол, ведь тогда ордынцы почуяли бы безнаказанность и смели бы всю Русь с лица земли начисто и навсегда, он ведь тоже не про Козельск и не про Орду. Он этого Бонифация тоже только на картинке в “Кратком курсе истории КПСС” видел. И в любом случае сегодня вопрос – сдавать ли Аламо мексиканцам – не стоит. Битвы давно отгремели. Речь уже не про Ленинград. Даже такого названия нет больше на карте той страны, которая даже называется теперь по-другому. Просто, этот чувак, который оппонент, он тоже в прошлом году в Париже был. И ему там многое не понравилось. А ещё ему не нравится тот чувак, который за Бонифация, штаны его розовые не нравятся, шарфик его фиолетовый, его позиция по текущим реальным проблемам №№ 1, 2, 3 и 7.

То есть, вопрос, на самом деле, о том, надо ли сдавать Токио американцам сейчас. Надо ли двигаться в сторону евразийства или в сторону еврозайства. Тащить ли на своём пузе сверхдержавнические амбиции и бороться за качество жигулёвского, упорно поддерживая его рублём, или лучше – сейчас, именно сейчас – плюнуть и залить в это пузо баварского.

Умрёт ли кто-то и, если умрёт, то как и сколько в результате того или иного движения, заранее сказать трудно. Но вешать на некую условную совесть что одного, что другого жертв ленинградкой блокады – значит, не вполне понимать, о чём речь, в том числе собственная. Ну, или притворяться, что не понимаешь.

Вообще яростные споры об истории – это почти всегда споры либо идиотов, либо хитрожопых манипуляторов. Почему? Потому что цель этих споров – завтра. И честные умные люди именно про завтра и говорили бы, не отсылаясь к условным конструкциям типа “Стоило ли Кутху создавать мышей”.

As part of my annual review process, I took a few hours to look through my research database for great essays and blog posts I read in 2013. Of the 3,492 posts I've saved, here are a few of the best.

Donald Robertson: A Simplified Modern Approach to Stoicism

This article is designed to provide a very concise introduction to Stoicism as a way of life, through a simplified set of Stoic psychological practices... The routine below is designed to provide an introduction to Stoic practice for the 21st Century, which can lead naturally into a wider appreciation of Stoic philosophy as a way of life. The instructions are designed to be as straightforward and concise as possible, while still remaining reasonably faithful to classical Stoicism.

Read the full post →

Piotr Wozniak: Good Sleep, Good Learning, Good Life

It is everyone's dream to wake up fresh, happy, and ready for action on a daily basis. Sadly, in the modern world, only a small minority lives that dream. Yet the dream is within reach for most healthy people given:

1. a bit of knowledge, and
2. a readiness to make some lifestyle sacrifice.

I hope that this article compiles all the basic ingredients of knowledge that are helpful in accomplishing refreshing sleep.

Read the full post →

Donella Meadows: Leverage Points - Places to Intervene in a System

How do we change the structure of systems to produce more of what we want and less of that which is undesirable? [...]

This idea of leverage points is not unique to systems analysis—it’s embedded in legend: the silver bullet, the miracle cure, the secret passage, the magic password, the nearly effortless way to cut through or leap over huge obstacles. We not only want to believe that there are leverage points, we want to know where they are and how to get our hands on them. Leverage points are points of power.

[A]lthough people deeply involved in a system often know intuitively where to find leverage points, more often than not they push the change in the wrong direction. [...]

Read the full post →

Mark Forster: The Simplest and Most Effective Productivity Method of All

The older I get the more I think that I actually know what I should be doing all along, and all the time management systems and prioritising, visioning, and so forth are just ways of avoiding doing the things I know in my heart I should be getting on with. [...]

So when I construct a enormous list of 150 tasks which “need" doing, I’m becoming increasingly aware that the 150 tasks are there in order to bury four or five things that I really don’t want to do. [...]

So can I cut back all the listing and planning so I can access directly what I really need to be doing right now this minute?

I think the answer is “yes", and I’m now going to try to describe how...

Read the full post →

Sam Harris: The Fireplace Delusion

I recently stumbled upon an example of secular intransigence that may give readers a sense of how religious people feel when their beliefs are criticized. It’s not a perfect analogy, as you will see, but the rigorous research I’ve conducted at dinner parties suggests that it is worth thinking about. We can call the phenomenon “the fireplace delusion."

On a cold night, most people consider a well-tended fire to be one of the more wholesome pleasures that humanity has produced. A fire, burning safely within the confines of a fireplace or a woodstove, is a visible and tangible source of comfort to us. We love everything about it: the warmth, the beauty of its flames, and—unless one is allergic to smoke—the smell that it imparts to the surrounding air.

I am sorry to say that if you feel this way about a wood fire, you are not only wrong but dangerously misguided. I mean to seriously convince you of this — so you can consider it in part a public service announcement — but please keep in mind that I am drawing an analogy. I want you to be sensitive to how you feel, and to notice the resistance you begin to muster as you consider what I have to say...

Read the full post →

David Heinemeier Hansson: Ambition Can Be Poison

In the right dose, ambition works wonders. It inspires you to achieve more, to stretch yourself beyond the comfort zone, and provides the motivation to keep going when the going gets tough. Rightfully so, ambition is universally revered.

But ambition also has a dark, addictive side that’s rarely talked about. [...]

That’s the danger of what too much ambition can do: Narrow the range of acceptable outcomes to the ridiculous, and then make anything less seem like utter failure. It’s irrational, but so are most forms of psychological addiction. You can’t break the spell merely by throwing logic at it.

Read the full post →

Daniel Coyle: Better Parenting Through Silence

[S]ilence creates something vital, because it allows the kid to narrate the process. [...]

## 1. Seek to put the kid in the position of control.
## 2. Speak minimally and avoid commands; instead, ask questions that lead to action.
## 3. When they encounter a problem, avoid rushing to the rescue. Create opportunities for resilience.

The larger point is, kids are smart. You can’t con them. To take on challenges they need to be in control. They need to be given the room and motivation to encounter the challenge honestly, and a parent’s role is to help create the conditions where that can happen — then to step back.

Read the full post →

LessWrong.com: The Worst Argument in the World

I declare the Worst Argument In The World to be this: "X is in a category whose archetypal member has certain features. Therefore, we should judge X as if it also had those features, even though it doesn't."

Well, it sounds dumb when you put it like that. Who even does that, anyway?

It sounds dumb only because we are talking soberly of categories and features. As soon as the argument gets framed in terms of words, it becomes so powerful that somewhere between many and most of the bad arguments in politics, philosophy and culture take some form of the Worst Argument In The World.

Read the full post →

Patrick McKenzie: Salary Negotiation: Make More Money, Be More Valued

Your salary negotiation — which routinely takes less than 5 minutes to conclude — has an outsized influence on what your compensation is.

Compensation can include money or things which are more-or-less fungible replacements for money, but it can also include interesting things which you value from “more time with your family" to “opportunities to do tasks which you find fulfilling" to “perks which make a meaningful difference in your day-to-day quality of life." That makes your negotiation five very important minutes. You generally can’t do a totally bang up job on any five minutes of work this year and have your boss give you an extra $5,000.

You can trivially pick up $5,000 in salary negotiations just by sucking less.

Read the full post →

Luke Muehlhauser: The Cognitive Science of Rationality

The last 40 years of cognitive science have taught us a great deal about how our brains produce errors in thinking and decision making, and about how we can overcome those errors. These methods can help us form more accurate beliefs and make better decisions.

Read the full post →

"Mr. Money Mustache": The Shockingly Simple Math Behind Early Retirement

[W]hen it boils right down to it, your time to reach retirement depends on only one factor: your savings rate, as a percentage of your take-home pay.

If you want to break it down just a bit further, your savings rate is determined entirely by these two things:

• how much you take home each year
• how much you can live on

While the numbers themselves are quite intuitive and easy to figure out, the relationship between these two numbers is a bit surprising...

Read the full post →

Robert Twigger: Anyone Can Learn to be a Polymath

Invention fights specialisation at every turn. Human nature and human progress are polymathic at root. And life itself is various — you need many skills to be able to live it. [...]

The benefits of polymathic endeavour in innovation are not so hard to see. What is less obvious is how we ever allowed ourselves to lose sight of them. The problem, I believe, is some mistaken assumptions about learning. We come to believe that we can only learn when we are young, and that only ‘naturals’ can acquire certain skills. We imagine that we have a limited budget for learning, and that different skills absorb all the effort we plough into them, without giving us anything to spend on other pursuits.

Read the full post →

James Altucher: How to Be the Luckiest Guy on the Planet in 4 Easy Steps

There have been at least ten times in my life that everything seemed so low I felt like I would never achieve the above three things and the world would be better off without me. Other times, I felt like I was stuck at a crossroads and would never figure out which road to take. Each time, I bounced back.

When I look back at these times now, I realize there was a common thread. Each time, there were four things, and only four things, that were always in place in order for me to bounce back. Now, I try to incorporate these four things into a daily practice so I never dip low again.

Read the full post →

Micael Widell: Life is All About Killing the Magic

What is your meaning of life? Do you have one?

Mine is to kill all the magic and mystery. I want to lie on my deathbed totally bored with everything that exists in this world. I want to have tried everything that ever intrigued me. I want to have read all the books I wanted to read. I want to have gotten to know all kinds of people who are a mystery to me today. I want to have experienced enough to have killed all the curiosity that was ever in me.

Read the full post →

Dave Asprey: Four Words That Make You Weak

If you listen closely to the words people say, you can learn a lot about what’s going on inside their heads. Your own words also tell a tale. By listening to and analyzing the words you use on a regular basis, you can learn to stop unconsciously programming yourself to have limited performance.

Read the full post →

Charlie Hoehn: How I Cured My Anxiety

For a long time, I thought I was going crazy. I’d convinced myself that something horribly wrong was about to happen. I thought I would be stabbed, shot, or arrested every time I left my apartment. I was sure that there was an impending disaster that would melt the social contract and pit my neighbors against me. I saw criminals and undercover cops everywhere I went. All that “world is coming to an end" talk — I bought into it... I tried to behave like nothing was wrong, when all I wanted to do was lock myself in a room and curl up in a ball.

Then one day, I discovered the cure. When my mind processed it and recognized it was the solution, I started laughing. The answer had been so obvious all along.

In less than one month, I was back to my old self. The cure for my anxiety was free, fun, painless, and immediately effective. I have no fear that those feelings will ever return. If they do, I’ll be able to wipe them out right away.

I hope this post can help you eliminate your anxiety once and for all. It’s not nearly as hard as you think.

Read the full post →

LessWrong.com: Morality is Awesome

Applied ethics is about what is awesome and what is not. Parties with all your friends inside super-intelligent starship-whales are awesome. ~666 children dying of hunger every hour is not. [...]

"Wait a minute!" you cry, "What is this awesomeness stuff? I thought ethics was about what is good and right."

I'm glad you asked. I think "awesomeness" is what we should be talking about when we talk about morality. Why do I think this?

## 1. "Awesome" is not a philosophical landmine. If someone encounters the word "right", all sorts of bad philosophy and connotations send them spinning off into the existential void. "Awesome", on the other hand, has no philosophical respectability, hence no philosophical baggage.

## 2. "Awesome" is vague enough to capture all your moral intuition by the well-known mechanisms behind fake utility functions, and meaningless enough that this is no problem. If you think "happiness" is the stuff, you might get confused and try to maximize actual happiness. If you think awesomeness is the stuff, it is much harder to screw it up.

## 3. If you do manage to actually implement "awesomeness" as a maximization criteria, the results will be actually good. That is, "awesome" already refers to the same things "good" is supposed to refer to.

## 4. "Awesome" does not refer to anything else. You think you can just redefine words, but you can't, and this causes all sorts of trouble for people who overload "happiness", "utility", etc.

## 5. You already know that you know how to compute "Awesomeness", and it doesn't feel like it has a mysterious essence that you need to study to discover...

## 6. "Awesome" is implicitly consequentialist. "Is this awesome?" engages you to think of the value of a possible world, as opposed to "Is this right?" which engages to to think of virtues and rules. (Those things can be awesome sometimes, though.)

I find that the above is true about me, and is nearly all I need to know about morality. It handily inoculates against the usual confusions, and sets me in the right direction to make my life and the world more awesome. It may work for you too.

Read the full post →

The Best Essays I Read in 2013 is a post from JoshKaufman.net

Все-таки не следует программировать, когда празднование Нового года еще шумит в ушах.

Я пренебрег этим правилом, и в моей программе для параллельных вычислений на кластере произошло следующее. Работа распределялась между узлами, однако из-за моей ошибки каждый узел считал себя не работником, а менеджером. Он делил полученную работу на куски и посылал остальным узлам. Которые ее охотно брали, делили на куски и т.д. Разумеется, вычисления сделаны не были, но каждый узел работал в поте лица.

Ну что ж, зато мне удалось смоделировать типичную корпоративную деятельность.

Знаете, как в Подмосковье молодежь снимает проституток? Человек пять скидываются деньгами, увозят с Ярославки самую отмороженную шмару (другая в набитую копейку не сядет), берут ящик водки и трахают её татарской ордой несколько суток на даче в Софрино.

[фото, пожалуй, опустим]

Знаете, кто еще отличается способностью поиметь максимум за свои деньги? Корпоративные маркетологи. Когда я вижу их комментарии к моему прекрасному тексту, перед глазами встает (вернее ложится) замученная станковая блядь и рота румяных молодцев. Так люто выебать лист А4 и нашпиговать его "корпоративными сообщениями" во все щели — это просто эталон злоебучести.

Извините.

К сожалению, не у всех, как, например, у Пупсика, есть три квартиры в Москве. Многие жители Первопрестольной снимают жилье. Вот и Миша встал на путь самостоятельной жизни и покинул отчий дом (тоже съемный, кстати). В связи с этим, хочу попросить читателей (из категории понаехавших) вспомнить молодость и написать в коротком абзаце свою историю. Миша тайком читает эти заметки: давайте поделимся жизненным опытом и прокачаем парня на дальнейшие свершения.

Начну с себя.

Моя первая съемная хата (полдома) находилась в Подмосковье: ее достоинством была цена, а недостатком -- отсутствие всех коммуникаций и благ, кроме электричества. Впрочем, тогда это казалось мелочью по сравнению с главным -- той свободой, которую подразумевает отсутствие взрослых. Вечерами мы собирались с друзьями, пили пиво и долбили анашу, а утром, бросив на кишку сухой чебурек, мчались на собаках в столицу.

Со мной жил друг-гастрабайтер Ваня 16 лет, сбежавший из нищего Луганска сразу после школы. Однажды Ваню взяли на очень престижную работу в обувную палатку на рынке в Лужниках. Мы так сильно отмечали это событие, что утром Иван проспал подъем. Одевшись на бегу и поставив новый рекорд на участке дом-станция Пушкино, Ваня успел-таки к паровозу, но двери закрылись перед самым его носом. Понимая, что опоздание в первый рабочий день обернется увольнением, Иван принял молниеносное решение: он набегу расколотил окно в тамбуре, вытащил стекла и залез внутрь. Я часто рассказываю эту историю молодым умам, пораженным плесенью инфантилизма.

Так, теперь ваша очередь.

Nobody has ever been nothing.  We are all equally something and some of us are much luckier than others.  I was less lucky than I am now for over a quarter of my life, which is something like three quarters of my adult life - I’m not lucky enough to be good at math - my point is, I’ve felt like “nothing” for more waking hours on this planet than I’ve felt like anything.

I’m as bad at giving advice to others as you are at passing that med school test.  But believe me, that’s all that test is measuring: your ability to pass it.  It is not measuring the type or quality of doctor you might one day be, and it is certainly not measuring your worth as a person.  If this is something you honestly want, I would bet you’re going to end up getting it.  Or, at the very least, being totally satisfied that you left no stone unturned.

Your Mom is probably just expressing, in that frequently frustrating Mom way, that she’s worried she’s not being a good Mom.  She doesn’t want to see you fail, she doesn’t want you to have a bad life, because she’s measuring her abilities as a Mom by your outcomes, same as you’re measuring yourself by this med test.  I’m sure being a Mom is harder than being a doctor but I’m also sure the entrance exam was easier.  Moms can’t push a button and stop being Moms just because we’ve decided we’re grown up, and the things they say in an attempt to keep “raising” us can get under our skin.  But the biggest favor you can do yourself and your Mom (and everyone else) is to be confident about what you want.  To know why you want it.  Then you have honesty on your side.  Then anyone opposing you is opposing the truth, and that’s a bad side to be on in the long run.

I don’t know you, I don’t know you’ll be a perfect doctor, or a doctor at all.  There are realities with which to contend.  But because reality is inescapable, it’s important that we make a choice, in our heads, to counterbalance reality with things that defy it.  Gravity is a reality, but humans fly.  The language we’re exchanging, the fillings in our teeth, the pavement on the road outside, everywhere you look, for better or for worse, you’re going to see evidence that accepting reality is not a human’s tendency, and not what we’re good at, and not, in my speculation, what God or Natural Selection hired us to do.  We’ve been hired, by this universe, to dream, to aspire, to make things that weren’t real real - and because that involves a lot of failure, we’re damn good at doing that, too.

Without the benefit of details, I say stay the course.  I say keep failing.  Fall flat on your face, feel every scrape, roll in the dirt and scream in frustration.  Tell your mother you love her but the fact is, she either raised a doctor or she raised a girl that’s going to fail, spectacularly, at it, and in either case, she’s done her part.  Go fail that test a fourth time.  And get it on the fifth.  Or sixth.  Push this thing to the absolute limit, make them create a new law against your level of desire, make them arrest you for wanting to be a doctor, and when they let you out, run to fail the test again, so that when you’re slipping away from this reality, which could happen at any time, you’re not spending your last moments thinking anything but “well, I did my best.”  Also, watch Rick and Morty on Adult Swim in December.

Tweet


Like this post on Facebook:
Like Wait But Why on Facebook:

I don’t know a lot about her.  I know her Dad is a country singer and that she’s a pop singer.  I know that whenever she does anything in public, old people get excited about wanting to hurt her.  So she must be doing something right.  Johnny Cash said “it’s good to know who hates you and it’s good to be hated by the right people.”  

The rest is mostly rumor, I can’t say that I really know any of this for a fact.  I have heard that she is taller than she seems on TV.  I have heard that she is able to see in very low light.  Someone told me that she is actually ashamed of this, and has had numerous surgical procedures attempting to “cure” herself of her special eyesight, which, to me sounds like more of a gift.  I think I read somewhere - but please do not quote me on this - that if she is standing twenty feet from a tablecloth, in normal light, she can make out individual fibers, and that the FBI will sometimes bring her in to assist them on special cases, cases which are particularly time-sensitive, i.e., a human life is at stake, and/or a crime happened in a convertible with the top down and it’s going to rain soon, and they can’t wait for someone to look at fibers through conventional means.  

Apparently, in those cases, the head investigator will say “get Miley” or “where is she this time” and it will cut to her finishing a concert, and she will look over from the stage into the wings, and there will be men in black suits waiting, and she’ll have this look on her face, like, “here we go again.”  Because I guess she doesn’t get along with the FBI on a personal level, because they’re highly trained and very cautious people, and she’s just sort of a free spirit with these very powerful eyes.  

As I understand it, and I need to stress this is all gossip, this is just stuff I hear in the kitchen at work, but supposedly, in the end, they get the job done together, in spite of their different approaches, and justice is essentially served.

Also, I heard she twerked, I don’t know what that is but I heard she twerked.  Thank you for listening to my podcast but I feel like you should tell your parents to stop letting you do that for a couple years.  There’s like a million podcasts and you’re listening to a guy your Dad’s age talk about poop.  But I am glad you like it and thank you for writing.  But stop listening for three full years.  Thank you.

Собственно, все изменение в том, что Гуманистов, Фитоедов и т.д., вплоть до Гриши Будущева, - сегодня считались бы невероятно смелыми и честными людьми. На фоне окружающей действительности.

---

Максим Горький

Из "Русских сказок"

В некотором царстве, в некотором государстве жили были евреи – обыкновенные евреи для погромов, для оклеветывания и прочих государственных надобностей.

Порядок был такой: как только коренное население станет обнаруживать недовольство бытием своим, из наблюдательных за порядком пунктов, со стороны их благородий раздается чарующий надеждами зов:

– Народ, приблизься к седалищу власти!

Народ привлечется, а они его совращать:

– Отчего волнение?

– Ваше благородие, жевать нечего!

– А зубы есть еще?

– Маленько есть…

– Вот видите – всегда вы ухитряетесь что–нибудь скрыть от руки начальства!

И ежели их благородия находили, что волнение усмиримо посредством окончательного выбития зубов, то немедля прибегали к этому средству, если же видели, что это не может создать гармонии отношений, то обольстительно добивались толку:

– Чего ж вы хотите?

– Землицы бы…

Некоторые в свирепости своего непонимания интересов государства шли дальше и клянчили:

– Леформов бы каких–нибудь, чтобы, значит, зубья, ребры и внутренности наши считать вроде как бы нашей собственностью и зря не трогать!

Тут их благородия и начинали усовещевать:

– Эх, братцы! К чему эти мечты? "Не о хлебе едином" – сказано, и еще сказано: "За битого двух небитых дают"!

– А они согласны?

– Кто?

– Небитые–то?

– Господи! Конечно! К нам в третьем году, после Успенья, англичане просились – вот как! Сошлите – просят – весь ваш народ в Сибирь, а нас на его место посадите, мы, говорят, вам подати аккуратно платить будем, и водку станем пить по двенадцать ведер в год на брата, и вообще… Нет, говорим, зачем же? У нас свой народ хорош, смирный, послушный, мы и с ним обойдемся… Вот что, ребята, вам бы лучше, чем волноваться зря, пойти бы, да жидов потрепать, а? К чему они?

Коренное население подумает, подумает, видит – нельзя ждать никакого толка, кроме предначертанного начальством, и решается.

– Ну, ин, айдати, робя, благословясь…

Разворотят домов полсотни, перебьют несколько еврейского народу и, устав в трудах, успокоятся в желаниях , а порядок торжествует!…

Кроме их благородий, коренного населения и евреев, для отвода волнений и угашения страстей, существовали в оном государстве добрые люди, и после каждого погрома, собравшись всем своим числом – шестнадцать человек, – заявляли миру письменный протест:

"Хотя евреи суть тоже русские подданные, но мы убеждены, что совершенно истреблять их не следует, и сим – со всех точек зрения – выражаем наше порицание неумеренному уничтожению живых людей. Гуманистов. Фитоедов. Иванов. Кусайгубин. Торопыгин. Крикуновский. Осип Троеухов. Грохало. Фигофобов. Кирилл Мефодиев. Словотеков. Капитолина Колымская. Подполковник в отставке Непейпиво. Пр. пов. Нарым. Хлопотунский. Притулихин. Гриша Будущев, семи лет мальчик".

И так после каждого погрома, с той лишь разницей, что Гришин возраст изменялся, да за Нарыма – по случаю неожиданного выезда его в одноименный город – Колымская подписывалась.

Иногда на эти протесты отзывалась провинция:

"Сочувствую и присоединяюсь" – телеграфировал из Дремова Раздергаев, Заторканный из Мямлина тоже присоединялся, а из Окурова – "Самогрызлов и др.", причем для всех было ясно, что "др." – он выдумал для пущей угрожаемости, ибо в Окурове никаких "др." не было.

Евреи, читая протесты, еще пуще плачут, и вот, однажды, один из них, человек очень хитрый – предложил:

– Вы знаете что? Нет? Ну, так давайте перед будущим погромом и спрячем всю бумагу, и все перья, и все чернила и посмотрим, – что они будут делать тогда эти шестнадцать и с Гришем?

Народ дружный – сказано–сделано: скупили всю бумагу, все перья и спрятали, а чернила в Черное море вылили и … сидят, дожидаются.

Ну, долго ждать не пришлось: разрешение получено, погром произведен, лежат евреи в больницах, а гуманисты бегают по Петербургу, ищут бумаги, перьев – нет бумаги, нет перьев, нигде, кроме как в канцеляриях их благородий, а оттуда не дают!

– Ишь вы! – говорят. – Знаем мы, для каких целей вам это надобно! Нет вы обойдетесь без этого!

Хлопотунский умоляет:

– Да как же?

– Ну уж, – говорят, – достаточно мы вас протестам обучали, сами догадайтесь..

Гриша, – ему уже сорок три года минуло, – плачет:

– Хосю плотестовать! А не на чем!

Фигофобов мрачно догодался:

– На заборе бы, что ли?

А в Питере заборов нет, одни решетки.

Однако, побежали на окраину, куда–то на бойни, нашли старенький заборчик, и только что Гуманистов первую букву мелом вывел, вдруг, яко бы с небес спустясь, подходит городовой и стал увещевать:

– Это что же будет? За эдакое надписание мальчишек шугают, а вы солидные, будто, господа – ай–яй–яй!

Конечно, он их не понял, думая, что они – литераторы из тех, которые под 1001 статью пишут, а они сконфузились и разошлись – в прямом смысле – по домам.

Так один погром и остался не опротестован, а гуманисты – без удовольствия.

Справедливо говорят люди, понимающие психологию рас: хитрый народ евреи!

ну не мураками и то хлеб.

Жила бедная вдова, к ней заходили разные. Вдова не смогла прокормить единственную дочь и продала ее муниципальному чиновнику (тот был сыном патриарха (и к двадцати годам уже заработал свой первый миллион лайков)). Чиновник обращался с ней по-доброму (сделал хозяйкой на похоронах любимого карпа), а когда церемонии кончились, она спустилась в метро (в белом трауре (в кужугетовом френче)).

Здесь все изменилось с тех пор, когда предки-онолатры (столетиями) обвыкались в земле (закапываясь на глубину от кочевых набегов). Теперь тут толклись черновласые, нефтеглазые (хамоватые, как фольксдойче накануне агрессии (будто назавтра дружественные им войска войдут в город (в обойме сюжетов этот - с осадой города, в империи, потерявшей морские провинции))). Протиснувшись (где-то в просвете между палеантропом и ноотропилом), она поднялась на поверхность.

На площади патриоты линчевали трех гомосеков, рядом собачники сажали на кол отравителя (имел изониазид (с изъязвленным оспинами лицом)). Она прикрыла лицо томиком Ройзмана и (отсвистывая что-то приторное из Pussi Riot) побыстрее убралась оттуда (она была ксенофилка и тайная ортоградка (ей претили нравы кургинян (и их вторичный каннибализм (о, стрюцкие, скрелинги, унтерменши, о!))).

Тяжелое здание (на дверях (модернизированный) герб города (патруль на "мерине" поражает приезжее чешуйчатое)) проглотило ее и срыгнуло в кабинет. Гавнокомандующий ее не ожидал (он нависал над столом (комкал и запихивал в рот ценные бумаги)) и на звук повернул к дверям свою (бычачью) голову ((мокрую от пены и холодного пота), задев рогом люстру (отчего та похоронно тихо заголосила)). Над композицией нависали циклопические напольные часы (по циферблату неуверенно ползла оса). Гавнокомандующий медленно навел на нее глаза (прозрачные глаза троглобионта), с трудом сфокусировал взгляд и впервые назвал ее по имени. Она закричала.

Она мечтала, чтоб ее звали иначе (как-то звучнее и жестче (как - Вера Вариола), или уж совсем невероятно (например, чтоб начиналось с буквы Ы)), или хотя бы подняться по эскалатору и умереть на воздухе. Но судьба была к ней безжалостна (потому что в прошлой жизни она не заслужила достаточно лайков) - так бывает в осажденном городе (приберегая лишь новые язвы и беды (бесплатно и неотвратимо (как реклама, время или смерть))).

Сегодня считается доказанным, что сохранившиеся черновики второго тома «Мертвых душ» являются подделкой, появившейся вскоре после смерти Гоголя. Некоторые свидетельства - прежде всего, воспоминания членов кружка Панаева - позволяют в общих чертах обрисовать подлинный, и подлинно пророческий сюжет, над которым Гоголь размышлял после возвращения из Рима.

Итак, благодаря умело загнутому четвертному четыреста с лишком душ, скупленные Чичиковым, успешно заложены, и, получив выкуп, сей «рыцарь первоначального накопления» скрывается в безднах среднероссийских губерний. Новоиспеченные государственные - то есть, е.и.в. - крестьяне, пускай и не существующие в действительности, оказываются пущены в оборот скрипучей бюрократической машины Министерства государственных имуществ.

Здесь опытное гусиное перо - кувшинное рыло - довольно быстро обнаруживает их несостоятельность, однако смекает и свою выгоду тоже. На обеспечение жизнедеятельности мертвых душ идет определенное довольство, и, покуда решается их судьба, из этого ручейка кой-кому в департаменте удается от души напиться.

В конце концов министерство направляет их в далекое поселение, куда-то на малоосвоенные степи Забайкалья - а может, в ближнюю Вятку, освоенную не лучше. Пользу из бумаг извлекает и местное начальство, получая из Петербурга и из губернии положенные дотации, в том числе и по благотворительному ведомству вдовствующей императрицы. В столицу же и в губернию составляются вечные ламентации на нерадивость, мор и неурожаи.

Дабы поддержать начальство в его щедром заблуждении, заселяются несуществующие деревеньки, а единственный существующий священник колеблющейся рукой заполняет книги записями о непроведенных таинствах - крещения, свадьбы, поминки... Жизнь течет не хуже, чем везде, и мертвые деревеньки разрастаются, сливаясь в уездный городишко с изрядным населением, хотя изрядно непутевым: пьют и ленятся, как все.

И здесь в общий час рушится самодержавие. Впрочем, и новые власти устраивает всё: счет идет, готовится отчетность, души щелкают, а что там на самом деле... помилуйте, кто ж соберется проверить? Да и кому нужно копаться в этой вековой мертвечине? Даже, допустим, пришлют экстренную ведомость для заполнения на бланке, так получат в нее положенные проценты, и успокоятся.

Призрачное существование перестает нуждаться в чьем-либо внимании, оно происходит само в себе и само по себе, мало-помалу проникает в подлинный мир - как струйки дыма проползают сквозь щели заброшенной избы, подожженной равнодушно взирающим на нее прохожим, как рука любовника, извиваясь, внешне бесцельно действует среди складок верхней юбки.

Нет - упаси - в уме тверезом никто тех чичиковских крестьян не видит, да и видеть не может. Никому не являются ни праправнуки Максима Телятникова, ни многочисленные потомки бурно разросшегося семейства Еремея Сорокоплехина, включая одну девочку, от рождения умевшую гокать совершенно по-гусиному. Но как-то они все-таки существуют! ведь о них сообщают газеты, составляются ученые отчеты, ведь пропивают же они все свои жизни, голосуют за кого принято и даже кое-кого арестовывают же и отправляют еще куда-то подальше!

Ведь растет же их число несметно: к концу второго тома на всю неохватную Русь разносятся их бубенцы, и, посторонясь, шарахаются в стороны другие народы и государства, покуда сама Русь не остается одинока и пуста, и только дух Божий носится, безуспешно ища ночлега в ненастье и от нервной безысходности хохоча.

Coltrane icon at St. John Coltrane African Orthodox Church

Даша в очередной раз попросила написать что-нибудь в ЖЖ и предложить читателям проголосовать за ее проект. Что ж, выполняю.

Кхе-кхе.

У меня есть дружок Саша. Саша продвинутый и успешный парень. Читает умные книги, ездит в Европу, купил студию в клубном доме и чутко следит за политической обстановкой в России. Ко многому что происходит в нашей стране у Саши есть серьезные вопросы. Саша понимает: единственное решение этих вопросов — смена российского паспорта на паспорт какой-нибудь другой страны. Но есть проблема: Саша торгует цементом. Торгует в производственных масштабах. Он не обладает твердо конвертируемыми знаниями и навыками, которые удастся столь же блестяще монетизировать в Европе. Сашино устройство в России — исключительно внутренний феномен.

А еще у меня есть подружка Даша. Она не торгует цементом. Она занимается социальным миссионерством — несет людям свет Новых Знаний. Даша любит делать эмоциональные выражения лица, введенные в моду героями американского кинематографа, а ее лексикон изобилует «непереводимыми» порождениями латиницы. В отличие от Саши, у нее другая беда. Люди не понимают перспективы краудфандинга. Возможности аутсорсинга. Принципы фандрайзинга. Даже чертов Ворд подчеркивает эти слова красной волнистой. Даше комфортно в Нью-Йорке, куда ее приглашают на стажировки и грустно в Воронеже, где она проводит семинар для местных активистов.

Несмотря на кажущуюся разницу, Саша и Даша сидят двумя жопами на одних качелях. Даша тоже маргинал. Она как новый iMac, подаренный интернату для умственно-отсталых (реальная, кстати, история). За океаном ее немногочисленные портфели — простите, — кейсы, приведут людей в тот же восторг, что и Сашина попытка толкнуть австрийской строительной компании партию Мордовцемента.

Спасибо.

Ах да, ссылка для голосования: http://www.molmsk.ru/projects/view/38

Позавчера ходили с Сашей в кинотеатр “Пионер”, что в парке Горького, на лекцию Гасана Гусейнова. На саму лекцию опоздали, но послушали вопросы аудитории. В основном там была школота, в смысле студенчество, но первый вопрос задавал взрослый мужчина в футболке с обозначением политической позиции – надписью “Навальный”. Так вот, он был совершенно безумен: задавая довольно короткий вопрос, четырежды бессмысленно нагрубил Гасану и совершенно не в тему ввернул промеж иных слов призыв “Ни одного голоса Собянину”.

Вокруг всякой политической, особенно протестно-политической движухи с конца 1980-х собираются вот такие и хуже. В периоды обострения политической активности их можно встретить (и заметить) в самых неожиданных местах. И механизма их отсечения от любой, даже совершенно нормальной и полезной массовой публичной активности, не существует (кроме пресечения активности как таковой).

Сторонники, так сказать, текущего курса то и дело с радостью вываливают в сеточку глупости и безумия сторонников “несистемной оппозиции”, те отвечают взаимностью, благо идиотизма хватает с обеих сторон, особенно в самом “низу”, среди сочувственно настроенных обывателей. Впрочем, и образованные в университетах публицисты и государственные мужи тоже регулярно такого жару дают, что бабушкам со скамеечки у какого-нибудь провинциального подъезда впору им завидовать.

А всё потому, что большинство людей умственно ленивы. Можно ещё сказать – глупы. Но в слове “глупость” чувствуется какая-то предопределённость и безысходность, характерные вовсе не для каждого, кто глупо себя ведёт и говорит чепуху. Не всякий глуп потому что собственно глуп, большинство просто закоснели в лени ума. При этом быть глупым или же ленивым в уме – вовсе не беда. Ведь почти все в детстве и юности были обучены разным вещам и умеют эти самые вещи очень неплохо делать. Безумная бабушка, рассказывающая на видео о том, что “у Навального две жены, одну он отправил в монастырь”, наверняка замечательно варит борщ, мечет салаты, штопает наволочки. Мужчина, ни за что ни про что нахамивший лектору в парке, может быть неплохим инженером или финансовым директором чего-нибудь. Беда начинается, когда водоворот социальной движухи затягивает людей в области, которых они не знают, в которых не умеют ровным счётом ничего. При этом мыслить самостоятельно они не умеют и/или не привыкли, а полноценного набора инструкций, такого, как дают в течение пяти лет в институте и потом допиливают на рабочем месте, или такого, что складывается сперва из многолетних наблюдений за мамой и бабушкой и их прямых наставлений, потом из рецептов поваренной книги и советов соседок и подруг и шлифуется опытом тысячекратного повторения одних и тех же движений, у них на эту новую для них область нет. Но вот что-то заставило считать деятельность в этой области важной и необходимой. И что делает человек? Он ищет инструкции. Он подсматривает и повторяет. Но осознанно и самостоятельно перенести на новую деятельность, с учётом её специфики, методики своих прежних трудов он не может, и снаружи ему никто никакой методики не даёт. Не университет же. И даже не поваренная книга. Зато его окружают лозунги, слухи, рекламные слоганы, чьи-то раздражённые выплески эмоций, кашеобразные флеймы на форумах и у подъездов. Вот он всё это и повторяет в более или менее произвольном порядке. При этом на работе он остаётся нормальным надёжным сотрудником, дома замечательной любимой бабушкой с самым вкусным в мире борщом, в публичном пространстве в то же время плюётся идиотическим: “Сталин возрождал православную империю жиды всюду пролезли навальный жену в психушку посадил собянин удмурт оппозиция против путина а значит против народа арии пришли из гипорбореи, дорогой Мартин Алексеевич”.

Это всё не только в околополитическом ряду проявляется. Он просто особенно на виду. А так – всюду. У иных и по, так сказать, основному роду занятий – когда что-то резко меняется. Помню, как одна преподавательница в 1996-м году начала лекцию словами: “Человек появился на территории нашей страны около шести тысяч лет назад”. Я узнал эту фразу с первой страницы учебника истории СССР. Под “территорией нашей страны” там имелось в виду центрально-азиатское Двуречье, не входившее в состав “нашей страны” на тот момент уже около пяти лет. Вот так. Основная работа у человека, пять лет с момента изменения, она так и тарабанит по заученному в институте.

Или другой пример: помните, как с конца девяностых и, примерно, по середину двухтысячных дичайше популярны были сборники высказываний и описаний действий наших соотечественников, недавно столкнувшихся в быту с компьютерами и интернетом и отчаянно по этому поводу тупящих? Я сам такие составлял, наблюдая за посетителями электронного сектора публичной библиотеки. Каждый первый, приходя в интернет-класс, выдавал глупость за глупостью и глупостью же припечатывал. И так изо дня в день. Долго. И что теперь? Привыкли, научились, живут “вконтактике” круглые сутки, печатают большим пальцем с закрытыми глазами и не жужжат, и не тупят особенно. Научились. Но сколько времени прошло. Компьютер стал, как борщ, обыденностью, в любой квартире ловишь пять-шесть соседских вайфаев, а интернеты полны не только глупых флеймов, но и разумных, пошаговых, поэтапных мануалов с картинками по любой программе, любой ОС, любому софтверному или хардверному вопросу. Но как было-то. Мы ведь помним.

И при этом ждём адекватности от человека, вдруг, внезапно выпадающего из уютной обыденности в политический активизм.

Вся массовая политическая движуха будет оставаться преимущественно идиотской до тех пор, пока политическая активность граждан не будет либо жёстко ограничена и взята под сплошной “методологизирующий” контроль, как в СССР (в этом случае фриковать будет только сторона “власти”, а остальные молчать в тряпочку и шептаться), либо не станет для большинства обыденной повседневностью, как мобильная связь и домашний/служебный комп. Однако в движении ко второму долгого периода почти всеобщей фриковости на этом поле не избежать.

Конечно, мы будем над околополитическими фриками смеяться, потому что они смешные. Мы будем возмущаться их словами и действиями, потому что глупости раздражают. Но в целом надо осознавать, что увеличение поголовья и, что важно, разнообразия политизированных идиотов – знак позитивный. Ибо свидетельствует о движении ко всеобщей бытовой политической грамотности.

I like that the photo the Kardashians released of North West is one where she looks like she’s begging us for help.