Ivan Pogrebetzky

Анализ, проведенный Израильским советом по высотному строительству, показывает, что Бней-Брак больше не является самым густонаселенным Читать далее

Работаю начальником смены. Жена хозяина художница. Красивая дамочка, умная, талантливая, но бухает. Запив, начинает рисовать портреты, и как-то у неё получается зацепить характер. То есть, смотришь на рисунок и понимаешь, что у этого человека на уме, чем он живёт, чего боится и прочее. Раньше я про такое читал в книгах, считал авторским воображением, но поверьте, я видел это в реальности. Неделю назад шефа не было, и тут не территорию въезжает его жена. Машина разбита, сама синющая, села в уголке цеха, поставила в ногах бутылку водки и начала, периодически отхлебывая, молча рисовать портреты рабочих в обычном блокнотике самой простой шариковой ручкой. Я, конечно, маякнул, чтобы работа продолжалась, типа, ничего не происходит и всё, как и надо. Позвонил шефу, он приехал, забрал её домой и, по слухам, потом закодировал. А блокнотик я подобрал, там было около 20 набросков, и.. я наконец понял, кто спиздил болгарку.

Давно было, во времена доткомовского пузыря. У всех русских эмигрантов внезапно обнаружился талант к программированию. Я тогда преподавал программирование в бизнес скул. Был у меня студент из Одессы. В Одессе он был начальником колбасного цеха, причем уникальным, поскольку это был чуть ли не единственный беспартийный начальник. По его рассказам, парторг предприятия регулярно ловил его где-нибудь вблизи цеха, хватал за рукав и интересовался:
- Ты почему на партосбрания не ходишь?
Он тоскливо отбрехивался, мол, я ж бепартийный, че мне там делать?
Потом КПСС растворилась, СССР закончился и он умотал в Америку, где начал играть на барабане в ресторанном джазе. А с началом роста спроса на программистов (с приличными окладами) решил переучиться. Раз приходит на занятия и рассказывает:
- Шел вчера мимо синагоги, а из нее как раз толпа народа вываливает. И среди них наш парторг. Хватает он меня за рукав и спрашивает: "А ты че в синагогу не ходишь?"

Израиль отправит миротворцам на Синае около 2400 доз вакцины по запросу США.

Американский художник Хью Трой (1906-1964), известный иллюстратор книг и большой любитель розыгрышей, в годы Второй мировой войны служил канцеляристом в одном из армейских учебных лагерей. Его мучила необходимость заполнять огромное количество бланков, ведомостей и отчетов. В качестве протеста он изобрел специальный отчет о количестве мух, пойманных на липучку в офицерской столовой. Он стал ежедневно посылать такой отчет в Пентагон. День за днем эти отчеты поступали в министерство обороны, пока не случилось неизбежное: кто-то в Пентагоне задался вопросом, почему только одна учебная рота присылает такой отчет? А где же остальные? Неужели некоторые офицеры пренебрегают своими обязанностями?
Однажды к Трою подошли два офицера из другого подразделения с вопросом, не знает ли он, что это за отчет о пойманных мухах, который с них стали требовать.
Конечно, знаю, - ответил Трой. - Я свой отчет посылаю каждый день.
Выслушав его рассказ, офицеры сообщили, что им не прислали соответствующих бланков и они не знают, по какой форме отчитываться за мух. Тогда художник предложил им бланки, самостоятельно отпечатанные на ротаторе, и показал, как их заполнять. Так что количество бумаг, поступавших в Пентагон, сразу выросло. Насколько известно, генералы стали требовать и от других частей такие отчеты. Впрочем, чем закончилась эта история, неизвестно: относящиеся к этому времени архивы Пентагона все еще засекречены.

Мэр Тель-Авива Рон Хульдаи прокомментировал решения БАГАЦа по петициям против Нетаниягу.

Карантин в Нигерии.

На сегодняшний день от коронавируса умерло 13 человек.
Полиция застрелила 18 нарушителей карантина.

Есть три способа борьбы с коронавирусом.
1. Китайский - жесточайший карантин, вбухать кучу денег.
2. Шведский - не делать ничего.
3. Русский - объявить китайский, реализовать шведский, разницу спиздить.

– Алло! Полиция!
– Дежурный, слушаю.
– Ко мне в дверь кто-то ломится! Топором рубит!
– Понял, опишите ситуацию подробнее. Частный дом или квартира?
– Квартира, а что?
– Вы одна?
– Да, но...
– Так, ладно, оружие есть в квартире?
– Кажется да! Дверь уже гнется!
– Спокойно, без паники! Кажется или есть?
– Ружье мужа есть!
– Хорошо, доставайте ружье. Пользоваться умеете?
– Нет!
– Так, слушайте внимательно. Ружье с двумя стволами?
– Да! Там уже дыра в двери!
– Там сверху такая ручечка, ее вправо отводите и ружье как бы переламывается пополам. Получилось?
– Да!
– Вставляете патроны, закрываете ружье, а потом с двух курков еб... стреляете прям через дверь.
– Но...
– Нет времени, стреляйте! 
Сдвоенный грохот выстрела.
– Алло, девушка, ну как там?
– Попала!
– Отлично. Обормот живой?
– Не знаю, кажется да...
– Ну если сомневаетесь – еще раз бабахните. Так же ручку в сторону, вынимаете патроны, новые вставляете...
– Поняла! 
Сдвоенный выстрел.
– Алло! Опять попала!
– Ну что там, готов?
– Да!
– Ну и слава богу. До свидания.
– Подождите! А вы когда приедете?!
– У нас карантин, я из дома работаю. Чисто советами помогаю. Всего вам наилучшего, ткскзать.

© Рагим Джафаров

Самолеты не летают. Заводы не работают. Грета, детка, ты довольна?

Бархатным сезоном на курортах сейчас называют период в сентябре и октябре, когда уже не так жарко, как летом, но купаться всё ещё комфортно. Однако так было не всегда: это выражение появилось в конце 19 века, когда стало модно ездить на море в Крым. Перебираясь сюда весной, члены царской семьи и двора сменяли меховые одежды на бархатные, поэтому бархатным сезоном называли несколько недель в апреле. По преобладающей одежде публики другие месяцы называли ситцевым, шёлковым и плисовым сезонами.

Источник: ru.wikipedia.org

Удивил факт? Поставьте ему +

Похожие факты:

• Откуда взялось выражение «дать добро»?
• Откуда взялось выражение «малиновый звон»?
• Какой миф дал начало крылатому выражению, означающему показуху?

Илoн Мacк yспешнo зaпyстил 60 cпутников Stаrlink, котоpые позволят жителям Зeмли пoльзоваться глoбальным интеpнeтом в любoй точкe миpа.
Poccиянe ждyт разъяcнeния oт Pocкомнaдзоpа - являютcя ли oни житeлями Земли или нeт.

Когда конь меняет степь на кормушку во дворе, а всадника на телегу с навозом - он становится ослом.
(с) Монольская поговорка

Директор должен быть как сисадмин. Пришел в компанию, настроил всё за 2-3 месяца, дальше смотришь футбол и не мешаешь.

Сын порадовал: "Пап, а религиозные войны - это когда люди убивают друг друга, чтобы выяснить у кого лучше воображаемый друг?"

....в 1988 году сплавлялись по Черному Черемошу. Речка такая в Карпатах. Западная Украина, если чо. Проплывали одно богом забытое село. Появление на реке туристов в лице нас спровоцировало некое оживление в виде криков "москалыки прыйшлы". Ну мы покерфейс и плывем дальше.... А за поворотом - мостик, такая деревянная конструкция на низеньких опорах, под который на байде лезешь пригибаясь к воде. А между опорами добрые люди привязали косу. Косу-литовку, если кто не понял, 40см наточенное стальное лезвие. И зрители по берегам расселись.

Все обошлось, крови не было. Но, собственно, это всё, что нужно знать о "веселых, доброжелательных и вежливых" людях с Западной Украины, про которых здесь один аффтар пишет чуть ли не каждый день.

  Арик Эльман.Специально для газеты "Эхо" Израиль

В теракте вечером 8 июня в Тель-Авиве нет, разумеется, ничего принципиально нового или неожиданного. Двое палестинцев-родственников, жителей деревни Ятта неподалеку от Хеврона (известной как инкубатор террористов), принадлежащих к клану, который (из-за традиционных подозрений в происхождении от евреев Аравийского полуострова) является одним из самых враждебных Израилю в деревне, воспользовались, скорее всего, послаблениями в режиме контроля, объявленными новым министром обороны Авигдором Либерманом по случаю месяца Рамадан, проникли в наверняка хорошо знакомый им Тель-Авив и попытались убить как можно больше евреев

Обстоятельства теракта — это наша израильская рутина, к цифре невинных жертв прибавилось еще четыре имени, и тратить внимание читателей, на мой взгляд, стоит не на эмоции, пусть и вполне оправданные, а на некоторые практические наблюдения.

1.

Первая реакция некоторых израильских комментаторов, мышление которых, увы, не поднимается выше символов и лозунгов: «Почему до сих пор не достроен забор безопасности?». Прежде всего, стоит напомнить, почему израильские левые комментаторы так любят забор. Они очень надеются, что именно вдоль этих защитных сооружений, которые почти не задевают «палестинские земли» Иудеи и Самарии, и пройдет окончательная граница Израиля — либо по соглашению (Барак Обама в свое время регулярно разбрасывал намеки на то, что «стена безопасности — это уже граница», и осталось договориться только о порядке эвакуации евреев с территорий к востоку от нее), либо явочным порядком, как в свое время в секторе Газы. Израильское армейское руководство охотно с этим планом сотрудничало — тот, кто проезжает через КПП у Модиина или на северном въезде в Иерусалим, не может не увидеть в них явные признаки будущей государственной границы. Арабские районы Иерусалима, оказавшиеся за чертой «забора безопасности», под властью Израиля сегодня уже фактически не находятся.

Однако дело тут даже не в планах нового «размежевания» поклонников идеи палестинского государства на всей территории Иудеи и Самарии. Обратите внимание на странную логику — мы знаем, откуда берутся террористы. Мы знаем, кто оказывает им помощь. Мы знаем, в какой дружественной среде поклонников убийства евреев они действуют. И тем не менее, вместо того чтобы ограничивать их свободу передвижения, мы стремимся ограничить самих себя — заборами, охранниками, детекторами — в то время как жители террористической деревни Ятта смогут и далее без проблем добираться до линии наших защитных сооружений.

Более того, стена из бетона, колючая проволока — это не тотемные идолы, которые самим своим существованием отпугивают враждебные племена. Без реального (и дорогостоящего) присутствия израильских сил безопасности на всей его протяженности «забор» сам по себе ни одного террориста не остановит, а патрулировать надо десятки и сотни километров — длина «зеленой черты» составляет, если кто забыл, 330 километров.

Разумный подход к проблеме состоит не в том, чтобы бороться за жизнь израильтян на подступах к «Сарона Маркет», а охранять их безопасность на подступах к деревне Ярка. Если где и надо строить заборы, стены, башни с прожекторами и КПП со шлагбаумами, так это вокруг деревни, стабильно из года в год поставляющей убийц евреев (то же самое, кстати, касается и ряда арабских деревень, инкорпорированных по ошибке в состав Иерусалима). Идея о том, что проникнутый ненавистью к евреям коллектив, буквально поклоняющийся «шахидам», должен априори располагать свободой передвижения, а не находиться под постоянным надзором, весьма гуманна, но у нее есть цена, и она измеряется в еврейских трупах.

2.

Поскольку двое убийц попали в руки израильских сил безопасности живыми (хотя будущее одного из них все еще туманно, несмотря на самоотверженные усилия врачей), стоит особо отметить, насколько бессмысленной и лишенной всякого потенциала устрашения является израильская система наказания террористов. Принятая в цивилизованном мире концепция наказаний, опирающаяся на относительно гуманную пенитенциарную систему, предполагает возможность перевоспитания и реабилитации преступника. Поэтому заключенные в западных и израильских тюрьмах обладают целым спектром «поблажек», цель которых — сделать так, чтобы они не вышли на свободу озлобленными на все общество рецидивистами, которые оправдывают свой криминальный путь желанием отомстить.

Опыт, к сожалению, учит, что эта концепция работает далеко не всегда даже в таких странах, как США, где тюрьмы превратились в базы подготовки криминальных и бандитских кадров, в основном из числа расовых и этнических меньшинств. Однако в США, по крайней мере, смирились с мыслью о том, что хронических преступников надо держать в тюрьме, пусть и навсегда. У нас, когда речь заходит о палестинских террористах, даже и тени здравого смысла найти нельзя.

Для начала стоит признать, что никаких шансов на перевоспитание или раскаяние террористов, отбывающих срок в израильской тюрьме, нет. И дело тут не только в щедрых субсидиях от «умеренного» руководства Палестинской автономии. Палестинские террористы хотят убивать евреев и уничтожить еврейское государство. Эти стремления полностью соответствуют как их собственным базисным моральным ценностям, так и взглядам и ценностям общества, в котором они обитают. То, что мы называем военным преступлением или убийством мирных жителей, палестинцы считают актом героизма и святым делом во имя ислама. Чтобы изменить эту ситуацию, надо перевоспитывать не индивидуальных заключенных террористов, а все палестинское общество — задача совершенно нереальная.

Поэтому никакие поблажки, никакие «жесты доброй воли» в отношении террористов не имеют никакого смысла, за исключением одного, крайне неприятного. Раскроем секрет — большинство льгот, которыми пользуются заключенные палестинцы и которые нас так возмущают, предоставляется им израильской системой безопасности потому, что в обмен палестинские заключенные и их лидеры делают жизнь израильских тюремщиков проще и спокойнее. Как и в армии, где активные наступательные операции чреваты карьерными проблемами, а рутина обеспечивает автоматический карьерный рост, так и за заборами израильских тюрем бунты заключенных или голодовки не прибавляют сотрудникам тюремного управления ни в зарплате, ни в репутации. Гораздо проще пустить дело на самотек, позволить заключенным террористам устроить самоуправление, закрывать глаза на контрабанду и на наглое поведение палестинских «адвокатов» — тем более что, в отличие от «обычной» тюрьмы, никакие усилия тюремщиков тут не помогут изменить заключенных к лучшему — террорист останется террористом.

Если Государство Израиль не готово перейти к практике казней террористов, оно должно существенно пересмотреть порядок их тюремного заключения, с тем чтобы максимально ужесточить его условия — вплоть до введения практики перманентного одиночного заключения. О другом аспекте фарса под названием «наказание террористов» — обменах заключенных убийц евреев на одного, но оооочень симпатичного солдатика — просто не хочется говорить.

3.

Последний элемент «борьбы с террором», о котором стоит здесь упомянуть — это, конечно же, патологически непостоянная политика Израиля в отношении трупов ликвидированных террористов. За грозным заявлением о том, что «возвращения тел не будет», следует тихая «репатриация». Нам объявляют, что «семья согласилась на сдержанные похороны без провокаций», а на деле очередные похороны шахида превращаются в многотысячную манифестацию всех сторонников терроризма в окрестности. Удержание тел для последующего обмена легитимизирует, как в порочном круге, похищение останков израильских солдат палестинцами и оставляет неприятное моральное ощущение.

Выход из этой неудобной ситуации прост. Государство Израиль должно официально объявить, что оно не признает права убийц евреев на какие-то там «достойные» похороны, и если семья убийцы евреев воспитала такое чудовище, она тоже не имеет права превратить его могилу в святыню терроризма. Тела убитых террористов должны утилизироваться, как утилизировали мы труп Адольфа Эйхмана, рассеяв его пепел. Эйхман был мега-убийцей евреев, но каждый палестинский террорист — это маленький Эйхман, и нам совершенно незачем повторять моральное банкротство Барака Обамы, который продолжает гордиться своим решением похоронить Усаму Бин-Ладена «в соответствии и с уважением к исламским традициям».

Согласно законодательству страны, оно является "пропагандой коммунистического тоталитарного режима".

Израильтяне разрабатывают устройство безопасности аэропортов, которое устраняет проблемы нарушения прав личности, связанные со сканированием всего тела в аэропортах.
Это будет стенд, в который вы должны войти и который не будет подвергать вас рентгену, но взорвет любое взрывное устройство, если вы имеете его на себе. Это будет беспроигрышно для всех, ни с кем не надо спорить о расовой дискриминации. Это также позволит устранить затраты на долгий и дорогостоящий судебный процесс. Правосудие будет быстрым. Дело закрыто! Моментальное устройство при помощи щеток и химикатов очистит кабинку, наподобие общественных туалетов.
Вы находитесь в аэропорту, и вы слышите приглушенный взрыв. Вскоре после этого объявление по громкоговорящей системе... "Вниманию ожидающих пассажиров - Теперь у нас есть свободное место на рейс номер 12345..."

Давид Эйдельман

Уважаемые читатели, когда в следующий раз вы услышите про Израиль как
— высоко-высоко технологическую державу;
— государство победившего хай-тека;
— сверхсовременное государство и т. д.

Уважаемые читатели, вспомните тогда пожалуйста события последних дней. Вспомните как наша высокотехнологическая твердыня не могла справиться просто со снегом. Снегом без  урагана. Без тридцатиградусных морозов. Просто снегом. В основном при плюсовой температуре.

Вспомните об этом, когда вам будут рассказывать про страну, которая легко справляется с любыми трудностями благодаря мудрости властей и хорошей организации, стратегическому перспективному видению и высоким стандартам.

Вспомните об этом, когда в очередной раз услышите, что мы такая державная твердыня, что можем в одиночку вести глобальную войну и противостоять всему миру.

 Если что-нибудь доказал нам этот снегопад, то только то, что страна наша прошита белыми нитками на скорую руку. И не готова к минимальному напряжению.

Марк Галесник правильно описал ситуацию в статье «Генерал Мороз и еврейские стратеги» , увязав произошедшее с общей способностью Израиля к стратегической обороне. Генерал Мороз действительно дал ответ на хвастливые заявления местных полководцев и популизм политиканов. Только ведь и мороза то никакого в общем не было. Большую часть времени — плюсовая температура.

 Я живу уже несколько лет в Иерусалиме. Каждый год в Иерусалиме идет снег. Каждый год Иерусалим оказывается к нему не готов.

В прошлом году мне пришлось, возвращаясь с работы, провести провести полночи в автобусе на въезде в Иерусалим. В этом году оставленные машины провели на трассе несколько суток.

 Каждый год снег блокирует и парализует город. В этом году снега было больше, чем обычно. И всё! Это был конец света.

 В четверг вечером у меня дома вырубилось электричество. К утру пятницы без электричества в Иерусалиме и окрестностях осталось более 60 тысяч человек. Кроме электричества, а значит и  без возможности обогреваться, тысячи и тысячи людей лишились воды, линий телефонной и сотовой связи, газа и т. д.

 Уже четыре дня в наш район не ходит транспорт. От дома нельзя убраться или куда- то уехать. Под снегом вода. Машины не проезжают — скользят, буксуют, сталкиваются. Власти даже не делают вид, что пытаются убирать снег.

 Некоторые улицы перегорожены сломленными деревьями. Некоторые — сорвавшимися оголенными проводами, которые лежат в таком состоянии 10-16 часов.

 В пятницу, оказавшись без света и без обогрева, думал как согреть ребенка. Моему сыну от роду семь месяцев. Большую часть времени пролежали под несколькими одеялами.

Первые слова, которые я услышал после того, как появился свет, включив 2 канал ИТВ, от представителя Хеврат Хашмаля: «Никто не ожидал, что пойдет снег…». Хотя, вроде, о снеге говорили всю неделю. И тот же представитель электрической компании говорит, что они абсолютно готовы, бригады только ждут, что устранять неполадки.

 Мэр Иерусалима Нир Баркат выступал сразу на всех каналах, предлагая жителям города проявить «кеилатиют» (общинность, социальность). «Кеилатиют», по мнению городского главы, заключалась в том, что сосед должен помочь соседу: если есть лишние свечки, если дома камин, если надо согреть еду… Насчет, «кеилатиюта» — все было в ажуре. Соседи действительно помогали друг другу. Но высокую иерусалимскую «арнону» (муниципальный земельный налог)  мы платим не соседям, а муниципалитету. И подоходные налоги мы тоже платим не соседям,а государству.

 И что же правительство? Министр финансов Яир Лапид, прискакав на Дульсинее в телевизионную студию, говорит: «Что поделать. Ураган». Какой ураган?! Это называется ураган?!

 Его однопартиец, министр социального обеспечения, рассказывает, как он в данное время борется и помогает в Иерусалиме. Рассказывает с сосредоточенно сострадающим лицом, сидя у себя в салоне в Димоне.

Остальные министры, все кто только могут, лезут попиариться в телеэкран. Все рассказывают о своем героизме, о своих успехах. Возникает единственный вопрос: «Если все так хорошо, то почему все так плохо?!».

 Сегодня, когда я заканчиваю писать эти строки, понедельник. На улице ярко светит солнце. Но не достаточно ярко, чтобы растопить весь снег, убрать с дорог завалы, поднять поломавшиеся деревья, обрушившиеся столбы. Уже пятый день в нашем районе не ходит транспорт. С утра обошел соседние магазины. Нет молока. То что оставалось со среды кончилось. Нового не завозят.

 Что обнаружила проверка снегом? Мы живем в неэффективной и неготовой к любому напряжению стране. Где министры любят пиариться, но не умеют работать. Где в момент, когда электричество не вернулось в 15 тысяч домов, 200 инженеров электрической монополии едут отдыхать в Эйлат. А на возмущение общественности отвечают, что на прошлой неделе, в ходе подготовке к снегопаду, туда ездило греться 500 высокопоставленных работников. Где муниципальные службы подбираются по какому угодно критерию, но только не для того, чтобы служить городу.

 И не надо говорить, что подобное случается раз сто лет. Нашу страну застают неготовой засухи и дожди, пожары и снегопады. Страна переживает подобные чрезвычайности почти каждый год.

А если, не дай Бог, будет землетрясение?

 

Аркадий Мазин

Вечером 4 сентября этого года я, как и многие израильтяне, стоял в пробке. Ладно, вру: я выехал чуть позже обычного, поэтому в пробку не попал. Но мог. И это тот редкий случай, когда подобная дорожная проблема вызывает во мне не резко отрицательную реакцию, а неоднозначную. Ведь эта пробка – ни много, ни мало, свидетельство и символ нашей национальной самоидентификации. Стоят в ней люди, не соблюдающие строгие заповеди иудаизма, принадлежность к которому многие до сих пор путают с принадлежностью к еврейскому народу. При этом стоят затем, чтобы отпраздновать религиозный праздник. Тем самым они меняют его статус с религиозного на традиционный, превращая в один из столпов не религиозной уже, а культурно-этнической самоидентификации народа.

Моя прошлая статья, в которой я писал и об этом явлении, оказалась пророческой. Буквально через пару дней после ее выхода в свет были опубликованы данные самого масштабного в Израиле ежегодного исследования отношения израильтян к религии и ее роли в жизни государства, во многом подтверждающие мои выводы. Анализировать статистику — занятие увлекательное, как и любая расшифровка закодированной информации, и далее я этим анализом займусь. Но, к примеру, показатель, вынесенный в заголовок статьи в Ynet в расшифровке не нуждается: 61 процент израильтян выступают за отделение религии от государства. Это огромный скачок по сравнению с прошлым годом, на целых 9 процентов. Если еще недавно подобные взгляды высказывало незначительное большинство жителей страны, сегодня можно говорить о большинстве подавляющем. Кстати, методология этого исследования делила граждан на светских («хилоним», 49%), умеренно религиозных («масортиим», 27%), религиозных («датиим», 14%) и ультрарелигиозных («харедим», 10%).

Первым делом отметим две крайне важные тенденции. Во-первых, среди нерелигиозных израильтян тех, кто готов мириться с порочной сцепкой между религией и государством, видящих в ней нечто полезное, осталось всего 16%, и этот показатель неуклонно снижается. Во-вторых, в следующей по численности группе населения — «масортиим» — отделение религии от государства поддерживает уже почти половина. Мы видим, как начинает проникать в умы то самое логичное, современное, цивилизованное отношение к религии как к личному делу каждого, о котором я писал в прошлой статье. Многие израильтяне по умолчанию полагают, что отношение общества к религии полностью коррелирует с демографией. Высокая рождаемость в религиозном секторе, по этой теории, неизбежно выливается в усиление религиозного диктата. Однако пока что все обстоит строго наоборот, в чем нас убеждает эмпирический опыт: за последние годы статус-кво плавно «сползает» в сторону секуляризации, исключая, конечно, чисто религиозные районы. Не сомневаюсь, что тому способствует отход от религии (в основном, молодежи), хотя, как ни странно, статистической оценки масштабов этого явления вы в Израиле не найдете. Тем не менее, данные исследования указывают и на другую отрадную причину: все больше умеренно религиозных и даже просто религиозных людей начинают понимать, что в навязывании религиозных правил поведения на государственном уровне нет ровным счетом ничего хорошего — ни в моральном смысле, ни в практическом.

Возможно, на эту мысль верующих людей могла навести еще одна тенденция, вот уже в течение нескольких лет набирающая силу в светской среде: добровольный отказ от заключения религиозного брака. Навязывание рано или поздно вызывает обратную реакцию — отторжение, это аксиома. Впрочем, есть и другие причины: идейно-атеистическое неприятие религиозной церемонии, нежелание сталкиваться с хамством, произволом и сексизмом раввинов, и, не в последнюю очередь, чувство солидарности с теми согражданами, кто лишен элементарного права сочетаться браком на территории собственного государства. Хотите знать, сколько вполне кошерных, но нерелигиозных евреев предпочли бы для себя или для своих детей светскую свадьбу? 39%. Ортодоксально-религиозную (то есть, единственную разрешенную на данный момент) — 33%. Превышение первым показателем второго — еще одна важнейшая веха. Все больше светских людей готовы на подобный демарш, все меньше согласны кривить душой. И вернуть людям интерес к религиозному бракосочетанию можно, лишь сделав его, как на Западе, частью культурной традиции, избавив от довлеющей религиозной составляющей, исключив элемент принуждения.

Я рекомендую вам самим посмотреть остальные данные исследования. Для желающих — вот ссылка на полный вариант. Многие показатели вполне банальны и в обсуждении не нуждаются. Дополнительный интерес, однако, представляет такой: 51% граждан считают напряжение в отношениях между светскими и религиозными главной линией разлома израильского общества. Противостояние правых и левых заметно уступает, набирая лишь 23%, имущественные трения считают самыми существенными лишь 14% людей. Это неудивительно: насильно мил не будешь. В современном стремительно сдвигающемся в сторону атеизма и индивидуализма обществе религиозный диктат вызывает резкий протест. Положим, лично я считаю более срочным делом мирный процесс, а не секуляризацию общества, но кто сказал, что нельзя заниматься тем и другим одновременно, тем более, что  ситуация на этих двух фронтах в чем-то весьма похожа? Нашим религиозным согражданам (а среди «датиим» и «харедим» за диктат все еще выступает большинство) стоит понять, что бой, фактически, проигран, и чем раньше они начнут переговоры, тем лучше к ним будут относиться, тем мягче будет переход к нормальному секулярному государству.

Еще один важный, на мой взгляд, вывод, который можно сделать из данных исследования, таков: политика не поспевает за жизнью. Теоретически, если 61% и 62% населения соответственно поддерживают отделение религии от государства и легализацию гражданских браков, эти два эпохальных события уже должны были состояться. На деле же с браками мы много лет топчемся на месте, а про отделение религии от государства пока вообще не слышно, эта тема разве что не табуирована. Перед последними парламентскими выборами сайт Walla задал различным партиям несколько вопросов из области отношения к религии и получил чертовски интересные ответы. Особенно интересно сравнивать их с содержащимся в полной версии исследования Ynet и «Хидуша» распределением взглядов среди избирателей различных партий. Внимание, фокус: хотя, как мы уже говорили, 84% светских израильтян выступают за отделение религии от государства, партия «Еш атид» выступает против! Яир Лапид готов лишь на некое невнятное «отделение религии от политики». 85% избирателей «Еш атид» — за легализацию всех видов брака, сама «Еш атид», вы будете смеяться, согласна лишь на введение «полноправных гражданских союзов». То есть, очередная недомолвка, очередной странный экивок Лапида-младшего, давно замеченного в весьма неоднозначном отношении к религии. Едем дальше (но не на автобусе в шабат, это нельзя). 84% избирателей «Еш атид» — за общественный транспорт по субботам. Сама партия «Еш атид»? Только в «светских кварталах». Сложно сказать, в какой именно момент квартал становится чисто светским, и что делать, если между ним и другим светским кварталом находится религиозный. А теперь давайте посмотрим на избирателей НДИ: 75% — за светские браки, 77% — за автобусы в шабат. Что делает НДИ? Блокируется с «Ликудом», официально выступающим против и того, и другого. Не знаю, как вы, а я вижу здесь банальную кражу голосов. Яир Лапид игнорирует чаяния своего электората из-за своих тщательно скрываемых религиозных сантиментов (или из желания угодить всем), Авигдор Либерман — стремясь к премьерскому креслу. Поэтому у нас до сих пор нет светских браков и автобусов по субботам. Вы можете возразить, что Лапид осуществляет такие шаги как урезание бюджета йешив и введение обязательной программы обучения в ультрарелигиозных школах. Но, обратите внимание: эти давно назревшие меры направлены лишь против оборзевших харедим, а вовсе не против религиозного диктата как такового. Умерить аппетиты ультарелигиозных не прочь и их чуть менее религиозные собратья, а вот продолжение противоестественного романа между религией и государством, похоже, устраивает как Лапида, так и его лучшего друга Беннета.

Вот почему политикам тоже рекомендуется тщательно обдумать данные этого исследования. МЕРЕЦу опросы дают уже 10 мандатов, а ведь у этой партии есть конкуренты во всех сферах, кроме одной: сферы отношений между религией и государством, в которой МЕРЕЦ совершенно бескомпромиссен. Эта тема становится все важнее? Вот вам и результат. Партии, пытающиеся обманывать избирателя, долго не протягивают — особенно если их электорат крайне мобилен, как электорат «Шинуя». И если Авигдор Либерман еще может поймать судьбу за хвост, используя как трамплин по-солдатски верное и начисто лишенное сомнений ядро своего электората, то Лапиду пора выбирать между Нафтали Беннетом и Шаем Пироном с одной стороны — и своей электоральной базой с другой. Конечно, пока падение рейтинга «Еш атид» связано, в основном, с разочарованием в экономической политике Лапида, но заигрывание с религиозными может в перспективе добить суперзвезду последних выборов.

Аркадий Мазин

На фоне таких событий недели как возможное военное вмешательство в Сирии новость о подорожании религиозных услуг может показаться мелкой. Однако в ней есть глубокий смысл. Не мелочь это, а симптом серьезной болезни, поразившей наше общество. Эта болезнь называется «сращивание государства с религией», и мы настолько привыкли с ней жить, что большинство из нас возмущает лишь размер зарплаты госраввинов, а не их наличие, лишь цена, которую приходится платить за неотъемлемое право жениться и еще более неотъемлемое право умереть, а не сам факт того, что эту цену назначает государство.

Наша страна по ошибке считается относительно религиозной. Но это не так. Как ни странно, народ у нас относительно светский. До 37% израильтян относят себя к агностикам или атеистам. По другому опросу, в Бога верят лишь 65%. Это отличный показатель по сравнению даже с самыми развитыми странами. К примеру, в Британии он составляет 25%, в Германии — 27%, в США — и того меньше, 20%. Отчего же так случилось, что даже в более религиозной Америке (и даже в отдельных ее штатах, скажем, в Миссисипи, где неверующих — жалкие 5%), никому и в голову не придет посадить служителей культа на шею налогоплательщику и обязать его платить огромные деньги только таким вот «сертифицированным продавцам воздуха»?

Возьмем другой пример. Большинство политиков в Израиле светские. Они спокойно нарушают заповеди иудаизма и не упоминают в своих речах Бога и его волю, словно какой-нибудь дремучий американский президент. В США политик не может открыто заявить о том, что он атеист или агностик, это будет означать конец его карьеры. В Израиле с этим проблем нет. При этом в США есть светские браки и нет обязательного изучения Библии в школе.

И дело здесь вовсе не в электоральном потенциале верующих. Скорее, в том, что в Израиле они не стесняются его реализовывать, а мы стесняемся этому воспрепятствовать. Религиозный американец понимает, что вера — это его личное дело, и даже если неверующих в его штате пять процентов, им нельзя навязывать религиозные запреты. Религия — это не трудоустройство, не медицина и не образование. Это сугубо духовная, нематериальная сфера, сложная, противоречивая, недоказуемая система верований. Хотите в это верить? Пожалуйста. Заставлять других? Увольте. Это одна из аксиом современного общественного договора, принимаемая как неверующим меньшинством, так и верующим большинством.

Безусловно, одна из причин того, что у нас эта аксиома не действует, кроется в пресловутой дуальной самоидентификации еврейского народа — религиозной и этнической. Нам кажется, что если мы совсем перестанем быть иудеями, от нас ничего не останется (в сторону: многие также связывают это с нашим правом на эту землю, но это отдельная тема). Кстати, именно поэтому «русские», в целом, менее религиозны: мы в течение нескольких поколений в СССР умудрялись сохранять национальную принадлежность и без религии — и лишь отчасти благодаря антисемитизму. Как-то, знаете, хватало обрывков традиций и ошметков идиш, баек и анекдотов, фамилий и длинноватых носов, общей истории, родственников, картин Шагала и рассказов Бабеля. Между прочим, согласно тому же опросу, по которому в Израиле 35% не верят ни в Бога, ни в черта (см. ссылку выше), 85% всех евреев празднуют Песах. Это значит, что религиозная традиция, как и в христианском мире, давно стала культурной и может использоваться как элемент национальной самоидентификации без своей религиозной составляющей. Уверен, многие из вдохновенно поющих «Хад гадья» не соблюдают запрет на квасное и не продают хамец. Здесь и пролегает граница между традицией и религией.

 В США ширится движение «выходящих из шкафа атеистов». Странно, что первыми оттуда вышли геи, но это так. Оказывается, не так-то просто открыто сказать то, что думаешь. Даже признаться самому себе. Мы как-то привыкли «уважать религию». Это считается хорошим тоном: не веря, тем не менее, уважать. При этом на взаимном уважении мы не настаиваем. Считается нормальным, что мы их уважаем, а они считают нас ущербными. И этот перекос действительно вселяет в неверующих легкий комплекс неполноценности. Словно бы мы виноваты в том, что не можем поверить. Словно бы они чем-то лучше и духовнее нас. А в Израиле они еще и держат, как выразился давеча российский президент, духовные скрепы. Из последних сил держат, бедненькие, надрываются и требуют за это для себя кто уважения, кто преференций, а кто и полного содержания. Замечу, что до относительно недавнего времени ультрарелигиозные евреи прекрасно совмещали заботу о скрепах с заботой о пропитании.

Нет уж, довольно, я считаю. Если вы называете меня бездуховным, удивляетесь, откуда я беру понятия об этике, раз не верю в Бога, рассказываете мне о ждущих меня карах, призываете покаяться и примкнуть к вам, то будьте добры и от меня терпеть насмешки и обвинения в мракобесии. Пепел Джордано Бруно стучится в мое сердце. Вам не за что уважать атеизм. Вы это не скрываете. Понимаю. А мне не за что уважать религию, и я тоже больше не считаю нужным это скрывать.

А теперь, когда мы с вами так мило расшаркались, давайте строить нормальное, равноправное общество. Раввины хотят торговать воздухом, и у них все еще есть клиенты? Пусть торгуют на конкурентных основаниях. Ешиботники хотят всю жизнь изучать Тору? Пусть сами себя кормят. Вам запрещено ездить на автобусе в субботу и сочетаться светским браком? Не запрещайте это другим. Это ведь так естественно! Просто не надо вести себя  по-жлобски, используя свой электоральный потенциал и наработанные за долгие годы навыки политического маневра. Имейте совесть — разве не этому вас учит ваша религия?

История нью–йорского таксиста

Один из таксистов Нью–Йорка написал у себя на странице Facebook:

Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я посигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том чтобы уехать, но вместо этого я припарковал машину, подошёл к двери и постучал... "Минуточку" — ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что–то тащили по полу.

После долгой паузы, дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940–х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, ни безделушек, ни посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой.
"Вы бы не помогли мне отнести мою сумку в машину?" — сказала она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля.
Она продолжала благодарить меня за мою доброту. "Это ничего" — сказал ей я — "Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери."
"Ах, ты такой хороший мальчик" — сказала она. Когда мы сели в машину, она дала мне адрес, а затем спросил: "Не могли бы вы поехать через центр города?".
"Это не самый короткий путь" — быстро ответил я...
"О, я не возражаю" — сказала она — "Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис..."
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. "Моя семья давно уехала" — продолжала она тихим голосом — "Врач говорит, что мне осталось не очень долго."
Я спокойно протянул руку и выключил счетчик.
"Каким маршрутом вы хотели бы поехать?" — спросил я.
В течение следующих двух часов, мы проехали через город. Она показала мне здание, где она когда–то работала лифтером.
Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда они были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда–то был танцевальным залом, где она занималась будучи маленькой девочкой.
Иногда она просила меня притормозить перед конкретны здания или переулком и сидела уставившись в темноту, ничего не говоря.
Позже она вдруг сказала: "Я устала, пожалуй, поедем сейчас."
Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль не большого портика.
Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они были бережны, помогли ей выйти. Они, должно быть, ждали её. Я открыл багажник и внёс маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске.
"Сколько я вам должна?" — спросила она, достав сумочку.
"Нисколько" — сказал я.
"Вы же должны зарабатывать на жизнь" — ответила она.
"Есть и другие пассажиры" — ответил я.
Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её, она держала меня крепко.
"Ты дал старушке немного счастья" — сказала она — "Благодарю тебя".
Я сжал ее руку, а затем ушёл.. За моей спиной дверь закрылась, Это был звук закрытия еще одной книги жизни...
Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я поехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что если бы этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или посигналив пару раз, я затем уехал?..
В конце, я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я ещё не делал. Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут посчитать мелочью...

Амит Мендельсон (Мегафон»)

Это крик отчаяния. Это не призыв или протест. Просто крик отчаяния, идущий из глубины души. Раскройте глаза, посмотрите, где вы живете. Оглянитесь вокруг, все прогнило в этом королевстве. Буквально всё. От самого последнего политика до профсоюзов. Партийные функционеры, высшие чиновники, раввины, министры, главы правительств, судьи. И даже президент, который, к счастью, никого не изнасиловал, но не постыдился выбросить на ветер 11 миллионов шекелей, чтобы отпраздновать свое 90-летие (страшно подумать, во что обойдется празднование его столетнего юбилея). Да, средства были пожертвованы разными толстосумами -  среди них Ицхак Тшува, который почему-то не спешит вернуть деньги гражданам. Однако оплатить чествование Переса он оказался в состоянии.

Недавно нам стало известно, что бойцы, которые были вынуждены много лет назад переплывать речку Кишон, сточную канаву, в которой даже рыба отказывается плавать, получат кукиш с маслом вдобавок ко всеми своим хворям, подаренным им вонючим Кишоном и Армией обороны Израиля, священной коровой нашего общества.  Такое решение принял оплот нашей демократии – израильский суд, самый  гуманный суд в мире. От одной этой новости хочется блевать. Но не спешите готовить рвотные пакеты. Это еще не все.

На днях мы также узнали, что одна важная комиссия отказывается облегчить страдания тяжелобольных людей, потому что «каннабис – это опасный наркотик». Опасный наркотик? Ложь. Сигареты можно продавать свободно? Авторы всех исследований, проводившихся по данной теме, единогласно утверждают, что никотин вызывает гораздо большее (и намного более опасное для здоровья) привыкание – при этом курение табака не оказывает никакой медицинской помощи курильщику. Но каннабис! Он очень опасен для правительства Израиля, поскольку теоретически его невозможно обложить налогами, и он не приводит к тяжелой зависимости – в отличие от сигарет. Каннабис помогает больным, страдающим от адских болей. Но кого волнуют страдания этих несчастных людей. Особенно, если легализация каннабиса наносит ущерб интересам производителей, экспортеров и импортеров лекарственных препаратов. Яэль Герман? Не смешите меня. Она министр здравоохранения. Какое ей дело до больных.

Еще один мэр города, и еще один – предстали перед судом по обвинению во взяточничестве. Сколько их было, сколько их еще будет. Кто считает. Все прекрасно знают, что в каждом муниципалитете, в каждом местном совете сидят паразиты, чьи руки нечисты. Тоже мне новость.

Тем временем кнессет принял новый госбюджет – вбил последний гвоздь в экономический гроб многих граждан этой страны. В день принятия этого закона – сотни тысяч завтраков и обедов были отняты у израильских детей, многие из которых забыли, когда они в последний раз ели мясные блюда. Все это – для того, чтобы скрыть кражу 40 миллиардов шекелей. При этом – личность грабителей известна, преступная методика тоже, но полиция не предпринимает по этому поводу ровным счетом ничего. Сотрудница Торгового банка Эти Алон сидит в тюрьме за кражу гораздо меньшей суммы, и она не отнимала горячие обеды у детей из малоимущих семей.

Кстати, полиция. Кучка идеалистов пытается спасти запасы природного газа, которые прямо сейчас, у всех на глазах, наглым, бесстыдным образом крадут у граждан и их детей. Грабители совершенно спокойны, им нечего опасаться, никто их не тронет. Эту кучку идеалистов, раз за разом, избивает полиция, а затем избитых вызывают в суд и пытаются наказать за то, что они стремились реализовать свое право на свободу высказывания, основополагающее демократическое право. А кто вам сказал, что здесь существует демократия? Не надо на меня так смотреть. Израиль не является демократическим государством. И точка.

Полицейское насилие? Мы уже говорили об этом. Все фиксируется и документируется.  И высшие офицеры, и рядовые сотрудники – все избивают демонстрантов от души. Кто-нибудь предстал перед судом? Кто-нибудь был за это наказан? О чем вы? Не дай бог. Можно избивать демонстрантов, можно давить их можно ломать им руки, особенно, если они определены в качестве «леваков».

А что мы все-таки имеем в наличии? Растущую безработицу, позорную нищету, невообразимый социальный разрыв между богатыми и бедными, убийственную дороговизну жизни, разваливающуюся систему здравоохрания, развалившуюся систему школьного образования, убогую систему общественного транспорта.

Свободная пресса, которая у нас была когда-то, тоже умерла. Светлая ей память. Никто не сообщает о демонстрациях, никто не пишет о творящейся несправдливости, социальный протест замалчивается. Каждый думает об олигархе, который владеет тем или иным СМИ, а также о своем банковском счете. Это касается всех медиа: газет, телеканалов, интернет-порталов – государственных или коммерческих, нет особой разницы.

Что еще есть у нас? Министр обороны, который мечтает о войне. Заместитель министра, который признает открыто, что глава правительства нагло врет, и возобновление мирного процесса не входит в чьи-либо планы. Министр финансов, не получивший аттестат зрелости. И, можно предположить, что если бы ему пришлось сдавать экзамены, то он просто-напросто списал бы задание у кого-нибудь другого. Плагиат – его любимая форма творчества. Вся его жизнь – один сплошной плагиат. Человек, который громогласно заявил о том, что «есть будущее», забыл уточнить, какое будущее нас ждет – судя по всему, довольно дерьмовое будущее.

Так что раскройте глаза, сограждане, оглянитесь вокруг. И, может быть, пока еще не поздно  - спасите себя и своих детей.

(перевод с иврита — Г.Франковича)