meng.meiyingg

Начинайте с детства, отвечаю я. Зажмите нос и ныряйте. Запишите все свои воспоминания по возможности точно. Фланнери О’Коннор говорила: «Любой, кто пережил детство, набрал достаточно материала на всю оставшуюся жизнь». Если ваше детство было тяжелым и беспросветным — что ж, и мрачная вещь сойдет, была бы хорошо сделана. Насчет «хорошо», правда, пока лучше забыть. Главное — начать.

Для некоторых из нас книги дороже чуть ли не всего на свете. Какое чудо, что в этих маленьких, твердых, почти плоских кирпичиках бумаги таятся новые миры, которые поют тебе, утешают, успокаивают или окрыляют. Книги помогают нам понять, кто мы есть и как нам надо поступать. Они объясняют, что такое родство и дружба, показывают, как надо жить, а как умирать. В них есть то, чего не найдешь в повседневной жизни, например: великолепный поэтический язык; новые, с иголочки, слова. И внимание для них нужно новое, другое. Мы многое видим в обыденной жизни, но далеко не всегда даем себе труд остановиться, по-настоящему заметить, запомнить. Писатель же заставляет нас замечать детали, и это огромный дар.

С детства мне казалось, что в писательском ремесле есть нечто высокое и таинственное; что люди, которым дан этот талант — создавать собственные миры, — равны богам или чародеям. Мне виделось что-то волшебное в людях, которые могут проникнуть в чужие мысли и чужую душу, заставляют нас забыть о собственной жизни, вылезти из своей оболочки, переносят в неведомые дали, а затем возвращают обратно. И знаете что? Я до сих пор так думаю.

Важно писать. Творчество столько может дать, столько открыть, столькому научить. И то, к чему вы себя мучительно принуждаете — сесть и писать, — оказывается, лучше всего. Это примерно как думать, что чайная церемония нужна ради чая и заряда бодрости. А она нужна сама по себе, ради церемонии. И творчество нужно писателю само по себе — чтобы писать.

Мне и большинству моих знакомых писателей творчество дается нелегко. Единственный способ начать писать — это набросать слабый, ни на что не годный первый черновик. Эти первые наметки похожи на детский лепет: просто выплескиваешь на бумагу все, что вздумается, даешь себе волю. Ведь никто это не увидит, а внятную форму можно придать и потом. Сперва лучше выпустить наружу ребенка, который сидит в каждом из нас, и дать ему выговориться.

Не бойтесь отвратительных первых набросков. Они бывают у всех хороших писателей. Именно наброски дают возможность написать добротный черновик, а затем отличную рабочую версию. При виде известного автора — публикуемого, может быть, даже состоятельного — люди обычно думают: он каждое утро садится за стол в превосходном настроении, чувствует в себе бездну таланта, придумывает

великолепный сюжет, а затем вдыхает полной грудью, закатывает рукава, вертит туда-сюда головой, чтоб размять затекшую шею, и начинает выдавать абсолютно готовые абзацы и главы, печатая со скоростью судебной секретарши. Но все это — заблуждение профанов. Я знаю нескольких прекрасных писателей, любимых, популярных; они неплохо зарабатывают и очень талантливы. Ни один из них не садится за работу каждое утро полный бодрости и энтузиазма. Никто не выдает легкий, искрометный текст с первого раза.

Пишите про детство, говорю я в который раз. Про те времена, когда мир был так свеж и интересен, когда вы так много замечали, так остро и глубоко чувствовали. Взглянув на мир глазами ребенка, вы вновь обретете умение сопереживать. А тот, кто умеет понимать и сопереживать, пишет тоньше, умнее, достовернее. Писать — значит жить осознанно. Если вы пишете просто, искренне и правдиво, ваши читатели смогут узнать в героях себя; тогда проходит чувство одиночества и отделенности от мира, которое так часто и больно нас мучит. Не увлекайтесь экивоками и чистой игрой ума. Не бойтесь эмоций; не стыдитесь воспоминаний. Не бойтесь того, что подумают люди. Бойтесь ничего не написать.

Если у вас в душе живет истина, всегда найдется человек, которому она интересна. Пусть главным для вас всегда будет правда чувства. Пишите о важном, наболевшем. Не бойтесь показаться сентиментальным. Бойтесь неискренности, ходульности. Не стремитесь всем понравиться и всех осчастливить. Говорите свою правду. Это ваш моральный долг как писателя. Это ваша личная революция; тот, кто говорит правду, всегда бунтарь.

Посмотрим правде в глаза: наше общество вымирает. Не хочу драматизировать, но, похоже, в нас пробудились какие-то темные силы. Более странной и жутковатой эпохи человечество, пожалуй, не видало после Средневековья. Но ремесло художника переживет любую метаморфозу общественного строя или коллективного сознания. Вот для этого мы и нужны — служить зеркалом, в котором люди увидят себя без прикрас, но и без насмешек. Не надо кричать: «Очнитесь и посмотрите на себя, идиоты!» Нужно спокойно и честно сказать: «Вот каковы мы на самом деле».

Если вы готовы творчески осмыслять свою истину и свой опыт, облекать в плоть воображаемых людей, рассказывать их истории, помогать всему этому появиться на свет, значит, у вас есть особый кодекс чести. Мы, писатели, — как и музыканты — принадлежим, возможно, к одному из последних рыцарских орденов этого мира. Цель нашего служения не слава и богатство; они второстепенны. Вернее сказать, служение и есть наша цель: бескорыстное служение ремеслу. Неважно, в каком направлении ты движешься. Главное — уйти от пустоты и безголосья, от бесплодия и безразличия к миру.

Недавно один проповедник при мне сказал, что надежда — вечный круговорот терпения. От себя добавлю: писательское ремесло тоже. Из тьмы рождается надежда. Упрямая надежда, что, если ты выйдешь к людям и станешь честно делать свое дело, в конце концов наступит рассвет. Надо ждать, наблюдать, работать — и не сдаваться.